Не знаю, как эта книга попала ко мне в дом, но я её прочитал. Она может быть интересна тем, кто занимается развитием городской среды как ответственный горожанин, проектировщик, предприниматель или чиновник.

Мне знакомы ещё две книги, в которых рассказывается о том, как низовые инициативы преобразует города (если вы знаете ещё какие-нибудь, сообщите в комментариях):

• «Городские совместности: книга рецептов. Стратегии и идеи для создания и поддержания городских совместностей» — купить или заказать её больше нельзя, можно поискать в библиотеках, у меня есть бумажный экземпляр, могу дать почитать, в ней рассказывается о проектах самого разного уровня, там много вдохновляющего, но не всё может быть приземлено на нашу почву;
• «Словарь культурного проекта» — всё в тексте вращается вокруг столицы российской провинции — Урюпинска, тут всё родное, читай-бери-делай. ПДФ книжки можно купить на сайте фонда «Четверг», как добыть бумажную версию — не знаю.

Выходных данных нет

Авторами книги указаны Фонд Центр Архитектуры и Эдгар Бонк Студио. Как короток век цифровых объектов — оба сайта уже недоступны. В тексте вы ещё встретите зачёркнутые ссылки — это те, что были упомянуты в приложении к книге. Я что мог, разместил по тексту (и добавил своих, как обычно), но часть остались неприкаянными: Городская урбанистическая мастерская; музей современного искусства в Варшаве; общество «Улучшай Познань»; фонд «Нормальный город Феномен»; фонд охраны еврейского наследия; центр изучения истории и культуры маленьких городов, я упустил, к каким проектам они должны были относиться.

Также в приложении были ещё ссылки на муниципальные сайты Варшавы, Лодзи, Кракова — видимо, где-то там, в недрах этих порождений бюрократического разума, должна быть информация о некоторых проектах, упоминавшихся в книге, но я это проверять не стану.

Новая жизнь в названии книги несёт два смысла:

• изменившийся политический ландшафт — появление после революции новых субъектов: предпринимателей, негосударственных общественных организаций;
• ревитализация — изменение функций городских пространств, построек. Чаще происходит с бывшими промышленными предприятиями — как отдельными строениями, так и с комплексами — тогда обычно фасады сохраняются, а интерьеры меняются; реже — с жилыми городскими кварталами или рекреационными зонами.

Во вступлении проводится идея, будто все двадцать проектов (отобранных из сотен им подобных и не менее достойных по всей стране) запускались и успешно реализовались исключительно благодаря активности жителей. Но если внимательно посмотреть описания проектов, то будет видно, что это не так. Да, некоторые проекты продвигались снизу вверх, но некоторые — инициировались городскими властями, а местные сообщества вовлекались в работу, обсуждение. И у меня складывается впечатление, что это было организовано не так бездарно, как «соучаствующие» «проектирования», которые проходят в Иркутске.

У нас проектировщики, мэрия, депутаты не могут доверить народу даже выбрать названия для бассейна или место установки бессмысленной стелы. На этапах принятия решений всё идёт тем же путём: негласно, кулуарно что-то решается, затем неожиданно, без подготовки и широкого информационного освещения, собираются для галочки какие-то люди, которым заранее даже не выслали материалы для ознакомления, потом одно-два коротких выступления со стороны проектировщиков и дальше или людишкам дают возможность высказать хотелки в рамках уже принятых решений (например, наклеить стикеры со скамейками и велосипедами на карту), или позадавать вопросы. В таком подходе нет ни соучастия, ни проектирования.

Или другой пример: решил вот город несколько лет назад реновировать Рабочее и ревитализировать некоторые объекты на его территории. Что об этом знают жители Иркутска и самого Рабочего? Где публикуется информация о ходе работы? Где посмотреть на онлайн- и офлайн-дискуссии? Как поучаствовать в исследованиях и как вынести проектные предложения? Может быть, собираются какие-то круглые столы раз в месяц, может быть, делаются доклады жителям развиваемого района?

Опыт, описанный в книге, говорит, что проектировать общественные пространства, кварталы и районы можно и нужно, привлекая людей по-настоящему, а не для галочки. И такое возможно и в мелких городках, и в столице (Иркутск для сравнения).

Ниже я кратко перескажу каждую из двадцати глав книги, в конце выложу фотографии не избранных (как обычно делаю), а всех разворотов, чтобы вы могли прочитать о проектах так, как это было написано в самой книге, посмотреть иллюстрации проектов.

Гданьская судоверфь

Важное для современной Польши место: здесь сформировался профсоюз «Солидарность», который сверг коммунистический режим в 1989 году.

Символизм этого места не спас предприятие от банкротства в 1996 году. После территорию начали застраивать. Именно застраивать, а не ревитализировать: сносили старые корпуса. В 2004 году институт искусств «Остров», основанный фондом «Остров Прогресс», начал движение за сохранение оставшегося культурного наследия. Он проводил общественные дискуссии, выставки, мастер-классы. Участвовали горожане, культурные деятели и сами девелоперы. Эта активность привела к тому, что в 2011 году мэрия создала Совет заинтересованных сторон молодого города — в него вошли владельцы и пользователи территорий. Этот совет следит, чтобы инвестиции шли на пользу с урбанистической, социально-культурной точки зрения. В статье не сообщается, в чём это выражается, но как пример приводится создание Европейского центра солидарности — просветительского центра и музея революции 1989 года.

Дом культуры в районе Служев, Варшава

Ещё в 70-е годы это была незастроенная территория, но потом здесь появился микрорайон «советского» типа на двадцать тысяч жителей.

В конце 80-х были уничтожены последние объекты догородского периода. Жители остались без памяти места: прошлое ни в чём не отражалось, как будто ничего до этих многоэтажек здесь не было. А дом культуры «достался» коммерсанту, который ревитализировал его как мог, лишив местных жителей площадки для проведения культурных мероприятий.

Несколько лет активисты проводили что-то во дворах. А в 1993 году муниципалитет сдал им в аренду бараки, которые остались от строительства метро. Следующие двадцать лет культурная жизнь района в них и проходила. Было наглядно показано, что потребность в таком месте есть, что побудило власти построить в десятых годах настоящий дом культуры. Проект опирался на историю места: ДК был не одним бетонно-стеклянным зданием, а комплексом невысоких построек, отсылающих к традиционным сельскохозяйственным строениям. Там есть всё, что бывает в обычных домах творчества: театральные, керамические и прочие кружки, — и кое-что специфическое: общественный огород и выгон с козами.

Деятельность общества «Разблокируй», Варшава

Во время последней мировой войны ⅔ Варшавы было уничтожено. И не все здания восстанавливали в старом стиле. Сейчас большая часть площади города застроена типовыми многоквартирными домами. Люди, живущие в таких домах, точно так же мало знают друг друга, как и у нас в стране. Марлена Хаппах (иногда встречается написание Хаппач) и Общество в пользу улучшения жилищной среды «Разблокируй» решили побороться с этим, чтобы объединять людей для совместной деятельности.

В книге описывается только одна акция, но мне она очень понравилась. Общество «Разблокируй» собрало архитекторов, урбанистов, социологов, построило в зелёной зоне одного ЖК макет трёхкомнатной квартиры в натуральную величину и проводило там дискуссии, кулинарные мастер-классы, а специалисты рассказывали, как лучше зонировать квартиру в имеющихся ограничениях, как озеленить балконы и приспособить их для себя (судя по фото, стеклить их запрещено по-настоящему, а не как у нас). Акция имела большой успех, и в следующем году такой же модуль собрали в другом районе.

Люди не только решали какие-то свои вопросы, связанные с оптимизацией пространства в типовых панельках, но ещё и знакомились друг с другом и решали уже сообща проблемы территории вокруг дома: убирали её, сажали вместе деревья.

Интересно, что хотя все архитекторы, даже те, которые проектируют дома, по сути своей дизайнеры, в России архитекторы-домостроители кривят рылы, если их называть дизайнерами. Потому что дизайнеры — это какой-то низкий жанр, дизайнерами могут быть только ландшафтные дизайнеры, дизайнеры интерьеров и дизайнеры ногтей. А вот архитекторы — это совсем другое дело, поэтому не надо называть дизайнерами тех, кто занимается зданиями и бровями. В Польше же все дизайнеры, кто работает с пространством, — архитекторы: архитекторы домов, архитекторы интерьера, ландшафтные архитекторы.

Деятельность фонда «12 каменный дом», Быдгощ

Улица Познаньская — часть федеральной трассы, и на ней не было мест для прогулок. Вдоль улицы расположены старые трёхэтажные дома, чернеющие от выхлопов. В доме 12 поселился архитектор Шимон Мушиньский и открыл на первом этаже паб с местным пивом. Место стало популярным, и Шимон среди многочисленных посетителей нашёл единомышленников.

Вместе с ними он в 2013 году организовал фонд и занялся реставрацией дома. Помещения отдали молодым художникам под мастерские или для иных целей. Кто здесь работал, не платил аренду, но часть прибыли отдавал на восстановление. В доме базировались мастерская кооператива ремесленников, ремонтирующих и продающих антикварную мебель и другие предметы быта; фотогалерея; клуб-кафе. Был и бесплатный общественный коворкинг. Со временем фонд вышел за пределы дома и начал организовывать целый ремесленный кластер для объединения предпринимателей, занимающихся проектированием, рукоделием и консалтингом.

Я не смог вспомнить аналогичного проекта в Иркутске, разве что просуществовавший несколько лет Дом А. Расскажите, если знаете подобную историю восстановления дома, в Иркутске или в России вообще, пусть даже и не объекта культурного наследия.

В 2014 году Быдгощ посетил Илья Варламов, в его фототчёте я не нашёл описываемого дома, а было бы интересно посмотреть.

Офф Пётрковска, Лодзь

На месте старинной фабрики тканей, закрытой в 1990 году, в 2011 году сделали пространство, похожее на иркутский Доренберг. Здесь проводятся концерты, ярмарки, демонстрации мод, кулинарные мастер-классы. На территории работает фермерский базар, на первых этажах — магазины с хендмейдом, бутики, кафе-клубы, галереи и рестораны. На остальных этажах — мастерские и выставочные залы.

Проект был инициативой коммерсанта, владельца территории, а не администрации или горожан. В Иркутске было так же.

Скульптурный парк в районе Брудно, Варшава

До 2009 года в этот район города никто не ездил, чтобы «провести время»: смотреть там было не на что. В 2009 году Павель Альтхамер устроил в одном из микрорайонов в зелёной зоне на 25 га скульптурный парк, в котором круглосуточно экспонировались современные работы мирового уровня. Представьте, что в Рабочем или в Ново-Ленино появятся работы Моники Сосновской, Олафура Элиассона, Риркрита Тиравании, Йенса Хаанинга, Сьюзен Филипц, Романа Станчака, Аи Вейвея.

Это не то же самое, что сквер кичёвых скульптур за зданием Русско-Азиатского банка — такой экспозиции не место в центре Иркутска. У иностранного туриста стоящие плотнячком золочёные болванчики вряд ли вызовут такой интерес, что он пойдёт смотреть на них специально, — разве что заглянет в этот зелёный дворик, проходя мимо. А вот если на обширной территории будут расставлены оригинальные работы современных художников со всего мира, это может кого-то побудить даже остаться на лишний день в городе.

Музей промышленной архитектуры «Эксплозиум», Быдгощ

В 1939 году на оккупированной территории Польши немцы построили огромную оружейную фабрику. Площадь — 23 км², множество зданий, тоннелей, сотни километров дорог и железнодорожных путей. После войны объекты были законсервированы. В 2004 году на части территории устроили технопарк, для этого — разрушали военные постройки.

Два краеведа решили сохранить память об этом месте и устроить подземный туристический маршрут. Власти одобрили идею, и через некоторое время появился первый в Польше музей промышленной архитектуры. В него вошло двадцать семь зданий, соединённых дорожками и подземными тоннелями.

Ревитализация Мельничного острова, Быдгощ

В этом проекте, в отличие от большинства других, не прослеживается влияние каких-то общественных организаций или активистов. Видимо, или девелопер сам решил создать такую территорию, или это воля городских властей. Началось с постройки на берегу реки здания банка по проекту мастерской Буланда. А затем начали меняться прилегающие участки.

На одном из островов близ центра города остались объекты культурного наследия: мельницы, амбары и склады — их сохранили, сделав точками притяжения. Реку и остров расчистили, восстановили канал, построили три мостика, три музея (археологии, денег и искусств). Появились велодорожки, амфитеатр, пристань для яхт, рестораны.

Ревитализация района Заблоце, Краков

Тоже проект без упоминания низовых инициаторов. На базе старого промышленного района появился почти Доренберг (почти — потому что здесь планировалось ещё и жильё). Территория должна была развиваться по двум направлениям: восточное — административные здания и гостиницы, западное — жильё и предприятия сферы услуг.

Ключевое место — эмалевая фабрика Оскара Шиндлера. Также здесь разместились музей современного искусства «Моцак» и центр документации искусства Тадеуша Кантора «Крикотека». Появились точки притяжения — появились туристы. Появились туристы — появились деньги. Появились деньги — появились новые инвесторы. Они не сносят исторические здания — ревитализацируют их с упором на жилую функцию, а не на торговую.

В Знаменском предместье Иркутска, вдоль берега Ангары, тоже есть промышленные территории, которые можно было бы ревитализировать с развитием жилой функции. Но у нас застройщики пока ещё не умеют так думать.

Тропа у берега Вислы, Варшава

Проект, который тоже состоялся благодаря муниципалитету, а не активистам. Этот проект имел шансы быть реализованным «официозно», но благодаря активисту, аффилированному с муниципалитетом, получилось по-человечески.

Правый берег Вислы был дик и безлюден. И наступило время, когда решили эту территорию развивать. Драйвером проекта выступил ландшафтный дизайнер Марек Пивоварский (позже он станет уполномоченным мэра по делам благоустройства прибережья Вислы). Он решил обойтись минимумом средств: устроил 8-километровую прогулочную тропу, использовав несколько тонн песка, которым посыпали поверхность дорожек, и ветвей, из которых сплели ограду, укрепляющую побережье. Ну буквально же скато-дендральный (рамусо-фекальный) метод!

Место ожило. Теперь здесь стали проводить время не только одинокие рыбаки, а ещё бегуны, велосипедисты. Стало больше людей — стало безопаснее, стало больше прогуливающихся. Появился трафик — появился бизнес. Так заросшая овражная зона за несколько лет облагородилась: появились три пляжа, летние клубы и кафе, концертные и танцевальные площадки, барбекюшные зоны, волейбольные и бадминтонные площадки, рампа для скейтбордистов.

За то время, что я исследовал городскую среду, я пришёл к выводу, что у людей существует большой запрос на «дикие», «ничейные» территории, и лучшее, что может сделать администрация, это не покрывать всё ровным слоем благоустройства из гранита и фсиновских мафов, а просто убрать весь мусор (настоящий мусор, а не то, что им считают таджикские дворники и колхозники из КГО и управляшек), организовать места для сбора нового мусора и своевременно его вывозить. Этого уже достаточно. И потом нужно смотреть, куда развивается территория, какие у неё пользователи, какие сценарии.

Эти пользователи и есть главные исследователи и проектировщики, от них и нужно отталкиваться. Что Пивоварский и сделал. Без огромных вложений, «самотёком» он создал самое популярное место отдыха в столице. Вот его кредо:

Инвестиции, стоимость которых составляет 1% всех проведённых работ, могут изменить окружающую действительность в 80% случаев.

А ещё он достоин уважения за то, что не миндальничает с захватчиками:

Пивоварский находит время для того, чтобы выслушать все мнения, при этом не боится принимать рискованные или непопулярные решения. Так было, например, тогда, когда в связи с обустройством велосипедной дорожки следовало удалить 1500 самосеек клёна ясенелистного (клёна американского).

В Иркутске подобный подход к проектированию и развитию хочется применить прямо сейчас — к прибрежной территории от Академического моста (в районе спорт-парка «Поляна») и до плотины ГЭС (ну или хотя бы до Кузьмихи, в районе Тёплых озёр) — свежая статья об этой идее на Ирсити.

Приход св. Яцека, Бытом

Как могла бы выглядеть территория у Казанской церкви, например, если бы у настоятеля был вкус. Для тех, кто не был в Иркутске, сообщу, что ночная подсветка куполов этого восстановленного храма как у шапито, во дворе — зверинец с песцом и чёрным лебедем, а также скульптуры цыганского барокко.

Ксёндз костёла св. Яцека вместе с прихожанами отремонтировал храм, затем привёл в порядок кладбище. После чего настоятель решил построить многофункциональный Дом прихожан. В нём разместился, например, музыкальный кружок для инвалидов. Проект подготовило бюро «Медуза Груп».

Реконструкция улицы Тачака, Познань

Улица Тачака небольшая, триста метров, параллельна центральной улице города.

Первые этажи — кафе и рестораны. Но тротуары были запаркованы, а проезжая часть — разбита. Это не выгодно ни городу, ни бизнесу. Поэтому владелец кафе «Тачака 20» обратился в 2012 году через соцсети с предложением о реконструкции улицы. К предложению присоединились другие рестораторы и бизнесмены, через время к ним подключились и власти. Уже в следующем году улице изменили статус, она стала жилой зоной. Ограничение скорости в 20 км/ч (без возможности превысить её вдвое, как у нас), приоритет — пешеходам и велосипедистам. На улице появились скамейки, кадки с цветами, летние веранды. А ещё через год власти и общественность организовали конкурс и реконструировали Тачака. Улица-парковка превратилась в улицу — общественное пространство.

В Иркутске же год со скрипом идёт устройство всего-то лишь парклета на Немчиновской (ныне — Киевской) (первого парклета в городе, а на дворе 2022 год, уже Урюпинск у себя поставил). А всё остальное, что описано в этой истории, — просто фантастика для наших реалий.

Ревитализация комплекса Ксенжи Млын, Лодзь

Ещё один проект ревитализации старых промышленных зданий: остатков империи Кароля Шейблера. Комплекс ценной застройки на нескольких десятках гектаров, кандидат на внесение в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. В 2003 году здесь были офисы, склады и пожарка. Со временем это стало больше похоже на Доренберг, только с уклоном в жильё. Из общественных организаций здесь базируются Центр дизайна Лодзинской академии искусств, творческие мастерские, клуб «Ксенжи Млын», Дом туриста.

Маршрут деревянной архитектуры в Тыкоцине и окрестностях

Главной достопримечательность Тыкоцина была старинная синагога. Но в городке сохранились и другие объекты деревянной архитектуры. Осталось не так много: владельцы часть домов разобрали, часть — покрыли всяким профнастилом и пластиком, чем нарушили их исторический облик.

В 2010 году общественники решили сохранить наследие. Они основали фонд Центр изучения истории и культуры маленьких городов. Они отреставрировали дом 1885 года на рыночной площади, где устроили инфоцентр.

Затем фонд создал маршрут деревянной архитектуры из тринадцати наиболее ценных зданий, выпустил путеводитель с историей домов и людей, которые в них жили. Дома превратились в музеи: в них сохранились интерьеры, утварь.

Сейчас фонд работает над тем, чтобы весь город был признан памятником истории и культуры — как наш Суздаль, например.

Модернизация синагоги в Замосци и создание Хасидского пути, Замосць и Юго-восточная Польша

В 2006 году Фонд охраны еврейского наследия инициировал проект Хасидского пути. На момент публикации книги он протянулся на 1000 км и охватывал 28 местностей. Маршрут объединяет города с синагогами, молитвенными домами, миквами и киркутами. В 2010 году фонд отреставрировал синагогу в Замосце и разместил там Информационно-туристскую службу, организовал культурный центр.

Общественная концепция ревитализации Венглувки, Белосток

Новая жизнь ещё одного военного объекта, площадью в девять гектар. Десять лет его обживают активисты и стартаперы. Здесь разместились частный музей техники, скейт-парк, клуб ныряльщиков, международный культурный центр (сотрудничает с Белоруссией и Украиной), много лет проходит фестиваль клубной музыки.

Пока комплекс работает только в тёплое время, потому что не отапливается. Но то, что место живёт, побудило власти спланировать проведение теплового луча для реализации общественной концепции «Креативное Подлясье». О том, какой должна быть эта территория, обсуждалось несколько месяцев со всеми сторонами: нынешними пользователями, белостокцами, чиновниками, экспертами, инвесторами. Жилья здесь не планировалось, планировался Доренберг со спортивным комплексом, концертным залом, мастерскими, офисными помещениями, научно-технологическим парком и музеем памяти о Сибири.

Перестройка парка Тысячелетия, Зелёна-Гура

В 1957 году в Иркутске на месте кладбища построили ЦПКиО (сейчас Центральный городской парк находится на островах Ангары).

В шестидесятые братские социалистические поляки построили в Зелёна-Гуре на месте кладбища парк культуры и отдыха.

В 2012 году поляки подумали, что с территорией в своё время поступили неправильно и надо что-то исправить. Фонд «Салоны» вместе с местной галереей современного искусства и мэрией организовали «проект социальных консультаций». Было организовано больше десяти встреч, мастер-классов с участием экспертов и обычных жителей города: мамочек, школоты и бабок. По результатам подготовили отчёт, который лёг в концепцию реновации парка.

По мне — это самый мутный проект из описанных. Кладбище не стало кладбищем, осталось парком с развлечениями. Мне не по душе и то, что тут Олег Борисович Бадула наворочал у нас с (Иерусалимским парком). Но мне кажется, иркутский результат по духу ближе к тому, что должно быть на месте кладбища. Но только по духу. Всё остальное у Бадулы вышло плохо. У поляков же (судя по описанию в книге) получилось наоборот.

У нас никакого проектирования и соучастия не было. Разработчики просто поставили общественность перед фактом: вот мы такое планируем. Какие там пользователи есть, какие сценарии сложились — какая разница? Священники о таком не думают, потому что это не их задача, а стареньких членов Союза архитекторов про такое не учили думать. Поэтому на мои вопросы на этих «общественных слушаниях» Олег Борисович отвечать не стал, а ушёл от ответа в духе «Чего вы ко мне привязались? Мне как попы́ сказали сделать, я так и делаю».

Пассаж Розы, Лодзь

Ещё один проект на той же Пьотровской улице. Какая-то скукота, думаю, авторам книги стоило бы включить вместо этой истории другую. Тут никакого активизма и самоорганизации. Просто предприниматели пригласили художницу сделать декор фасадов зеркалами, та привлекла к работе жителей и студентов — и всё. Что-то подобное у нас, в Иркутске, делает керамическая студия «Ноа».

Парк отдых «Зум природы», Янов Любельски

Мэр города пообщался с жителями и понял, чего не хватает городу. Привлёк финансирование и сделал первый в Польше интерактивный научный центр, посвящённый экологии. Туристы со всей страны приезжают, так хорошо вышло.

В книжке мало фотографий, посмотрите проект на сайте бюро разработки, там интересно и всё можно рассмотреть.

Реставрация Сьёротки в Познани

Опять же это изначально проект муниципальных властей по включению отрезанной исторической части города в зону влияния современного города. Но после старта проекта к его развитию подключилась общественная организация Врата Познани. Они вместе с инвесторами создавали маркетинговую стратегию развития территории.

Оформление

Книжица выглядит странно начиная с переплёта. Обложка у неё такая, какая бывает на блокнотах, записных, телефонных книжках. Я такие никогда не делал и даже не знаю, как называется этот материал, какое нужно оборудование для работы с ним: резать, запаивать края и петли у корешка. Скреплена без шитья, только склейка. Хочется такую маленькую раскрыть посильнее, чтобы фотографии рассмотреть получше, а это опасно, книжка может и посыпаться.

Материал переплёта не очень приятный на ощупь, но и не противный: просто синтетика и синтетика. Он немаркий, обычная грязь с него стирается легко, но и на лице, и особенно на спине на моём экземпляре видно перетискивание краски с каких-то других книг или документов. Чернила прямо вошли в структуру обложки, надо попробовать спиртом оттереть.

Надпись на корешке не в русской традиции, вверх ногами

Затрудняюсь также ответить, каким способом печатали текст. Я бы делал шелкографией.

Жёлтого текста внутри много. Отпечатана книга в четыре краски, но я бы печатал в пять красок: этот жёлтый бы делал пантоном: он был бы совсем-совсем одинаковый на всех страницах и был бы более плотным. Второй ключевой цвет (алый) можно оставить цмиковым — каждый дополнительный цвет повышает стоимость производства, с алым этого можно было и не делать, он появлялся не так часто.

Бумагу подобрали подходящую: не меловку поганую, а офсетку, плотностью около 100…120 г/м². И фотки не просвечиваются, и тактильно приятно.

Текста очень мало, поэтому его верстают обычно не на всю ширину, а где-то на две трети полосы. Вёрстка в целом соответствует нормам русского языка и русской типографики, но есть несколько недочётов: метранпаж легко относится к тире в начале строчки, в одной из цитат используются ‘неправильные кавычки’ (что интересно, такие одинарные нехарактерны и для польского языка), есть пара опечаток и несколько неточностей редакторского характера.

Используется, мне кажется, одна гарнитура, в составе которой есть обычный гротеск разных насыщенностей, курсив и трафаретное начертание. Буквы в шрифте симпатичные, хотя некоторые не совсем традиционных форм (л, ц), это не бросается в глаза и может быть оправдано тем, что это про всякие низовые инициативы и там допустимы шероховатости (оттуда же и трафаретность). Вообще, я ожидал от наших восточноевропейских товарищей меньшего.

Работа с иллюстрациями очень странная. Плашки с текстом закрывают почти всё изображение, остаются только небольшие поля. Что хотел сказать автор — не понимаю.

В книжку вложен лист стикеров с персонажами, что используются на форзаце.

А ещё в книжке почему-то лежал стикер проекта «Маршрут старухи». Люблю, когда от предыдущего читателя или ещё как-то случайно в книге остаются листочки-закладки, как эта. Заинтересовался, что это за маршрут, — мне понравилось, я бы поучаствовал.

Каптал и ляссе жёлтые.

Эту книгу не продаю и читать не дам, но есть в моей букинистической лавке другие на отдачу и продажу.

☉
Форма для единоразового взноса в поддержку выпуска книжных рецензий — форма ниже (потребуется регистрация в Юмани даже для отправки с банковской карты), для ежемесячной подписки — Бусти.

Эта английская книга, как и «Искусство видеть», тоже была написана по итогам съёмки четырёхсерийного документального фильма на Би-би-си. Но если работы Бергера в значительной мере повторяли друг друга, с поправкой на естественную разницу между движущимися картинками и статичными, книга этой учёной существенно отличается от фильма.

Английский дом. Интимная история / Люси Уорсли ; [пер. с англ. Ирины Новоселецкой]. — М.: Синдбад, 2016. — 440 с. : ил. ИСБН 978-5-905891-95-3. Тираж 5000 экземпляров.

И фильм (первая, вторая, третья, четвёртая серии), и книга называются в оригинале одинаково: «Если бы стены говорили» (или можно ещё «Если бы стены могли говорить», «Если бы стены могли рассказать»). Но наши локализаторы решили, что для книги «Английский дом. Интимная история» лучше.

Я не нашёл этого мини-сериала на русском, поэтому мы смотрели его через Яндекс-браузер: он умеет переводить видео на лету. Фильм Бергера тоже смотрели таким способом. Технология удивительная, я как будто в будущем. Но рекомендую не надеяться только на перевод, а ещё включить субтитры: это поможет понимать текст правильно, робот иногда путается. Самое забавное — это упоминания великих грузинских архитекторов, грузинских семей, грузинских домов и так далее. Конечно, это всё было георгианским, а не грузинским, но так как слова пишутся-произносятся одинаково (georgian), робот разницы не делал. Синонимы пока автопереводу трудно даются. Например, когда называют несколько похожих вещей подряд, это может звучать так: «сорочка, сорочка, сорочка и сорочка».

В остальном автоперевод справлялся хорошо, иногда рождая странные перлы (например, «наркоманские вишни»), иногда — замечательные, образные метафоры. Мы их отмечали по ходу, но не фиксировали, я запомнил только одну, очень точную: прищуренное окно (никогда такого не слышал), но сейчас погуглил, оказалось, что это не выдумка нейросети, такое выражение в английском есть.

Ещё один курьёз автоперевода связан не с текстом, а с озвучанием: робот низкие голоса озвучивает мужчиной, а в одной из серий у женщины был альт, но для нейросети это было уже слишком низко, поэтому включился мужской голос.

Вернёмся к содержанию. Ощутимая разница двух продуктов: в обоих части про гостиную, спальню, ванную и кухню, но книга похабнее и выставляет англичан не в лучшем свете, как будто кино снимали англичане, а книгу писал ирландец или Галковский.

Здесь опять-таки отличился Генрих 8. Его придворный — смотритель ретирадного кресла, был обязан ежедневно оповещать весь белый свет о состоянии королевского кишечника.

К сожалению, сифилисом заражались также жёны и дети блудливых мужей и отцов. Особенно жалко тех, кто стал жертвой непонятно как возникшего чудовищного поверья, распространившегося в георгиевскую эпоху, что мужчина может избавиться от сифилиса, вступив в половой акт с маленьким ребёнком, даже младенцем.

Общественные бани. Эти увеселительные заведения были необычайно популярны в средневековых городах, но имели довольно сомнительную репутацию, поскольку мужчины и женщины мылись вместе. К 18 веку bagnio (баня с парильней) фактически превратилась в бордель.

Уже в 1582 году голландец Питие Мориц, оказавшись в Лондоне, заметил с моста установленное в реке водяное колесо. Во время приливов, когда уровень воды поднимался, жители получали воду прямо в дома. К сожалению, в елизаветинском Лондоне Темза служила также и коллектором, поэтому нечистоты, спускаемые в реку горожанами, возвращались к ним же.

На столике у стены стоит в ряд несколько ночных горшков, и любой может справить нужду, пока остальные пьют, — у них это в обычае. Никто даже не думает скрываться! Просто верх неприличия. Франсуа де Ларошфуко об английском застольном этикете, 1784.

Мне довелось видеть человеческие экскременты, выкопанные из одной такой ямы в Винчестере. Сейчас они хранятся в городском музее, в холодильнике. Время от времени их размораживают и предъявляют посетителям, а самым везучим позволяют даже потрогать вишнёвые косточки, которые, как утверждают археологи, прошли через желудок некоего сакса.

Особым распоряжением было запрещено мочиться в кухонные очаги (видимо, это была распространённая привычка).

С уходом римлян из Британии англичане в своём культурном развитии сделали шаг назад и в Средние века довольствовались в качестве подтирки пучком соломы.

Эразм Роттердамский, посетив Англию, жаловался, что солома на полу — настоящая помойка, впитавшая в себя «плевки и блевотину, собачью и человеческую мочу, пролитое пиво, рыбьи кости и прочите трудно отделимые отбросы».

Появился даже особый жанр карикатуры, который условно можно назвать «Мужчина в пикантном положении, застигнутый с голым задом возле огня».

Некий живший в 13 веке джентльмен, известный как Роланд Пердун, в качестве платы за особняк Хемнингстон в Суффолке был обязан «ежегодно в день рождения Господа явиться пред очи повелителя своего короля, один раз подпрыгнуть, один раз свистнуть и один раз пустить ветры».

В 1766 году Тобайас Смоллетт возмущался тем, что даже воспитанные люди, следуя «скотскому» обычаю, «отхаркивают, сплёвывают и отрыгивают в бокалы мерзость со своих дёсен».

Чтобы не отвлекаться по пустякам, ночные горшки компания выпивох держала под рукой — в посудном шкафу или на боковом сервировочном столе (что, на совершенный взгляд, довольно эксцентрично). Не все одобряли подобное поведение. По словам Рэндла Холма, жившего в 17 веке, «весёлая компания, собираясь за чашей эля», держит ночные горшки на виду «не ради удобства, а нарочно, демонстрируя друг другу собственное скотство».

Кулинарные технологии тоже не блистали особой сложностью: в горшок опускали те продукты, что имелись под рукой, добавляли воды и варили целый день, не особо волнуясь за результат. Вот такой похлёбкой в основном и питалась средневековая Англия. Иногда в одном горшке готовили несколько разных блюд, для чего устанавливали в нём деревянную перегородку, а продукты заворачивали в ткань.

Британская кухня изумительна pic.twitter.com/XYt9V6kVOK

— felix bondarev (@felixbondarev) January 28, 2022

Ох уж эта великая британская кухня: сэндвич с тостом.

В книге были иллюстрации, но их было мало, они были чёрно-белыми, некрупными, а иногда ещё и плохо подготовленными: деталей не увидать. Фильм же был совсем не таким: много натурных съёмок в музеях, частных собраниях, в замках. Люси Уорсли всё, что можно было, пробовала на себе: её одевали в средневековые костюмы (работниц и знати), она стирала и отбеливала мочой бельё; застилала и спала на древних кроватях. Я такие вещи люблю, пока ещё смотрели с женой телик на кухне, один из трёх постоянных каналов был Виасат Хистори, там часто попадали на реконструкторские фильмы Рут Гудман и подобные.

С таким уровнем продвижения отечественные фильмы мне не известны (расскажите, если знаете), кроме того, что был смонтирован по результатам эксперимента Павла Сапожникова, который несколько месяцев жил как тысячу лет назад.

В массе в наших документальных фильмах показывают сохранившиеся после нашествия коммунистов здания, предметы быта, но с этим всем мало взаимодействия, отношение к таким вещам как к музейным экспонатам, которые лучше всего снимать на стеллажах и манекенах.

Бывают музеи, которые стремятся приблизить посетителей к прошлому через взаимодействие с какими-то элементами. Но что-то мешает делать таких музеев больше и давать больше такого интерактива. Например, есть Тальцы, и я люблю там бывать. И музейный комплекс становится не только лучше, но и хуже. Про лучше — появляются новые экспозиции. Про хуже — уже нельзя покататься с гор на коровьих шкурах, в меню трактира немногочисленные русские блюда постепенно окончательно вытеснились позами и греческим салатом.

Да, там тоже стараются и устраивают «квэсты» и «тимбилдинги», проводят «мастер классы» по народному творчеству, но как же разительно это отличается от того, что бывает в подобных музеях на Западе. Я сам в них не был, могу судить только по телепередачам или по фильмам (например, в «Парках и зонах отдыха», и это выглядит совершенно не так, как в Тальцах. Там сотрудники и гости могут буквально жить на территории музея, они могут держать скот, что-то выращивать в огородах, они ходят в костюмах, могут отыгрывать какие-то роли (например, наказанного в колодках). Конечно, там может в каких-то пределах попадаться и развесистая клюква (вроде мастер-класса «Открытка из бересты» вместо «Берестяной грамоты», как сейчас предлагают в Тальцах). Но те исторические музеи с погружением более-менее цельные, невозможно представить, чтобы там была экспозиция, подобная тальцинской «Мы родом из СССР». Для советских тоже можно построить отдельную резервацию со спортлото и интердевочками, но зачем они в этнодеревне Российской Империи?

На прошлой неделе Вадим Палько написал статью о том, почему в Тальцах ещё больше китобоев на Луне, чем я раньше замечал. Я о многом и не задумывался, не знаю теперь, как мне туда ездить дальше.

Может быть, у нас информация о прошлом более достоверная, но важно, чтобы культурой, историей прошлого интересовались и занимались не только яйцеголовые, но и обычные люди. Чтобы это случилось, нужно людей вовлекать и развлекать. Пусть историография англичан — диорама о покорении Луны, но она выглядит достовернее нашей, здесь мы проигрываем.

Книга и фильм рассказывали в основном о Великобритании девятнадцатого века, но иногда упоминали и о других странах (чаще о Франции и США) и протягивали повествование в эпоху преддостоверья и в двадцатый век.

Из двадцатого века мне особенно запомнился рассказ про кухню шестидесятых годов. Представляете, целая квартира, как будто перенесённая целиком, как есть, из молодости бабушек и дедушек в настоящее. Я несколько раз всего был в музеях-квартирах, и самое близкое к тому, каким можно было бы показывать недалёкое прошлое, — музей-квартира Мордасовой в Воронеже. Но это всё равно не то, что нужно: это квартира не рядового человека, а пропагандистки. Видел ещё попытки делать такого плана музеи советского быта, но это бессистемная груда вещей совершенно разных эпох, собранная по блошиным рынкам, — выглядит это несуразно, комично. Такие квартиры ломятся от мебели, заставленной техникой, и стены увешаны вымпелами с Лениным в три слоя — чего ни у одного психически нормального человека быть не могло.

Музей недалёкого прошлого

Вот вам идея прожекта: десятиэтажный дом музея современного быта. Каждый этаж — условные нулевые, десятые, двадцатые и так далее годы. На этаже — несколько квартир с интерьерами и планировками (где надо, там и потолки опущены) соответствующего времени людей разного достатка. На третьем этаже, где двадцатые, могло быть, например, так:

• — квартира семьи интеллигента и подселённых к нему двух семей рабочих;
• — квартира энкаведешника, заехавшего в квартиру репрессированных;
• — как бы барак заводских рабочих.

Экскурсантов встречает смотритель, одетый как хозяин квартиры, — он «принимает гостей» и знакомит их со своим бытом.

Пусть даже некоторые вещи будут не оригинальными, а репликами и макетами в натуральную величину, нестрашно, лишь бы передавало ощущение реальной жизни. Но у нас есть только стерильный и уютный Музей городского быта с дореволюционным житьём-бытьём.

И пора уже строить и вторую блок-секцию, чтобы собирать коллекции для описания быта двадцать первого века. В нынешних музеях истории эта самая история останавливается где-то на границе распада СССР, как будто потом ничего и не было. А ведь выросло поколение, которое всегда жило при интернете, которое не помнит дискет, не видело дисковых телефонов, не понимает термина «видеодвойка». Эти коллекции нужно уже собирать, описывать, продумывать сменные экспозиции.

Обыватели каждой эпохи думали, что окружающая их действительность не заслуживает внимания, что всё это — никому не интересно и сейчас, не в будущем. Поэтому мы теряем целые пласты истории и культуры.

«Бабушкина квартира» в 2022 году сильно отличается от настоящей «бабушкиной квартиры» из 80-х: в ней может стоять всё та же ДСП-мебель из семидесятых, но перед телевизором не будет трёхлитровой банки с водой, зато на стенках — вагон и маленькая тележка наносных вещей «из будущего» вроде китайских кварцевых часов и квартальных календарей, что сын с работы после Нового года принёс.

Оформление

Подход к бумажной книге у издательства «Синдбад» такой же, как в прошлом, как будто в двадцать первом веке ничего не изменилось и можно всё делать как раньше.

Обложка — рекламная (текст на обороте) со странной выборочной лакировкой текста лицевой стороны. Выбор шрифтов каждый отдельно мог бы здесь быть, но все вместе рядом выглядят странно.

Вёрстка скучная или бессмысленная, только форзацы под обои меня немного радуют. В начале каждой главы небольшая тематическая иллюстрация, некоторые симпатичные.

Опечаток и ошибок в тексте я не нашёл, но заметил, что два фрагмента (о некоторых привычках англичан и о стандартизации электросетей) присутствуют дважды в разных частях книги.

Каптал белый

Эту книгу пока не продаю (жена ещё не дочитала), но есть другие на отдачу и продажу.

Кстати, о продаже книг. Эту мы купили на лотке «Синдбада» на Иркутском книжном фестивале, а можно было бы купить её в одном из книжных или некнижных магазинов, с которыми сотрудничает издательство. Бывает, что издательства сами устраивают у себя на сайтах магазины, но мне кажется, это лишнее и неправильное, не должно издательство торговать (как и не должно само печатать или верстать). Хорошо, что хотя бы от одной непрофильной деятельности «Синдбад» отказался. Издательство «Фабер», кстати, которое первым напечатало книгу Люси Уорсли, тоже само не торгует, а предлагает купить бумажную или электронную через Амазон или электронную через Глассбокс.

☉
Единоразово поддержать выпуск книжных рецензий — форма ниже, для регулярных автоматических подарков — Бусти.

После моей публикации о том, что деревья в Иркутске выглядят так, будто поражены ветряной оспой, мэрия стала лучше смотреть за тем, чтобы подрядчики соблюдали утверждённые ещё в прошлом веке правила, которые гласят:

2.6.2. Срезы ветвей и места повреждений следует зачистить и покрыть садовой замазкой или закрасить масляной краской под цвет ствола.
3.1.4.18. После затвердения поверхность заделанного дупла покрывают масляной краской под цвет коры дерева.

Вопреки этим требованиям, ранее подрядчики по указанию мэрии же должны были «закрашивать срезы краской зелёного или бежевого цвета». Почему вдруг в контрактах появилась зелёная краска — Марина Алексеевна Шевела пояснить не может. Ну я бы тоже был в тупике: зелёноватая кора у деревьев — не распространённое явление, а уж оттенка бриллиантового зелёного — так и вообще невозможное. Но вспомните, до 2020 года было невозможно найти в городе срезы, закрашенные бежевой краской, тем более — под цвет ствола: подрядчики использовали только яркую зелёную краску.

Требование делать спилы в цвет коры, незаметнее, само собой разумеется: чтобы дерево выглядело естественно, как будто в его рост и не вмешивались, как будто оно здорово (поэтому и белить их тоже не надо). Однако что у людей из Комитета городского обустройства, что у их подрядчиков очень странное отношение к цвету. Они думают, что у иркутских деревьев такие цвета коры:

Красный, оранжевый, охристый, жёлтый, зелёный, синий, лиловый, коричневый, белый

Иногда одного цвета им кажется мало, и тогда используют два:

Зелёный и коричневый (да ещё и незаконная побелка!), зелёный и оранжевый

Хотя что одним цветом, что двумя — всё равно не всегда голая древесина укрыта краской полностью, — работа сделана на отвали. Но акты подписываются, деньги платятся, вопросов у Шевелы не возникает. А у вас?

Чтобы помочь Марине Алексеевне разобраться с тем, какого цвета у деревьев кора, я решил сравнить её с образцами палитры Рала. Веер любезно предоставила Сибирская лаборатория урбанистики. Хотя веер старый (производитель рекомендует обновлять их каждый год, а этот выпущен в 2012), пошорканный, выкрасы немного выцвели, но для пробы моей технологии вполне достаточно и такого.

Эксперимент

Сперва я пошёл простым путём. Взял веер и, гуляя по городским улицам и садам, прикладывал его к стволам разных деревьев, подбирал наиболее похожий цвет, фотографировал. Но результат меня не устроил.

Облачка набегали, и Айфон постоянно менял экспозицию, а мне хотелось стабильности

Собрать большую палитру образцов было сложно: пород деревьев в городе слишком мало: сплошной ясенелистный клён с вкраплениями тополей и вязов. Можно пойти в какой-нибудь заметный сад, вроде Иерусалимского парка: там есть лиственницы, например. А просто фланируя не найти разносолов: политика озеленения Иркутска последние тридцать лет примитивна.

Поэтому мы с женой посоветовались, взяли зеркалку и в умеренно пасмурную погоду поехали в Ботанический сад: там, наверное, наиболее широкий «ассортимент» древесных пород из доступных нам.

Немногочисленные сотрудницы сада (ибо несезон) были приветливы, заинтересованы и помогали всячески советами. Хотя главная помощь была бы в предоставлении резиновых сапог: пост пишу в феврале, а ездили фотографировать мы в начале апреля: снег сошёл, дорожки ещё не высохли: грязевая каша, кисельные берега. Кое-как мы где-то крались, где-то прыгали, где-то балансировали, но всё равно не смогли не выпачкать ног.

Отсняли два-три десятка пород деревьев.

Неожиданно открылось для меня само собой разумеющееся. У дерева кора не какого-то одного цвета. Пресловутые белые берёзки вообще-то не белые — посмотрите на основание стволов, особенно у взрослых деревьев, и на самые тонкие веточки. И другие деревья такие же неоднотонные. У некоторых черёмух с отслаивающейся корой стволы тут охристые, там — как бронза, а  иные лоскуты — тёмно-коричневые. У сосен, особенно молодых, кора — десятки оттенков от жёлто-оранжевого до тёмного серо-коричневого. Бывают такие деревья, у которых цвет коры более-менее однородный сам по себе от корней до самых кончиков, но из-за глубокой фактуры расходятся по стволу морщины теней.

Так как веер был неполный и уже поживший, иногда было сложно подобрать наиболее подходящий цвет. Если бы кора была однотонной, сделать это было бы проще, но иногда выбирал два совсем противоположных — ярко-оранжевый подходит к одним пятнам, тёмно-коричневый — к другим.

Так как сложно понять, какой у коры цвет, я решил усреднить цвета.

Оригинальные фотографии, наиболее подходящий цвет из представленных в веере

Усреднённые значения каждой отдельной плашки и всех стволов и веток

Имитация взгляда близорукого без очков

Во второй карусели видно, как усреднение цвета искажает его и на самом дереве, и на плашках: вышорканные белые полоски осветляли исходный цвет. Так что ещё одно затруднение в выборе более подходящего образца. На третьей карусели, с другим алгоритмом усреднения, цвета иногда меняются неожиданно.

Мозг, когда расшифровывает цвет, ориентируется не только на какой-то ограниченный участок коры, он учитывает ещё и фон, тени, солнечных зайчиков... Это усложняет подбор образца.

Оказалось, что при подборе на месте ближе всего подходили одни цвета, а после обработки фотографий и усреднения цвета иногда казалось, что ближе подходят уже соседние.

Мой метод исследования, возможно, неоптимальный, может быть, можно было бы сделать это точнее. Но если КГО мэрии не может предложить какую-то другую методологию, то предлагаю опереться на мои выводы и рекомендации. Предлагаю указывать в контрактах одновременное использование двух гамм: коричневой и серой, подходящая банка выбирается исполнителями на месте для каждого конкретного дерева, но можно и закрепить определённые цвета за определёнными породами деревьев.

Перечислю также и другие цвета из коричневых и серых, которые встречались нам на исследовании: 7003 (серый мох), 7009 (зелёно-серый), 7033 (цементно-серый), 8000 (зелёно-коричневый), 8002 (сигнальный коричневый), 8024 (бежево-коричневый), 8028 (терракотовый). Их тоже можно было бы использовать, но они или значительно светлее, или в них больше красноты или зелени, чем в большинстве встреченных нами деревьев, поэтому как универсальные подойдут меньше.

Интересно, что некоторые подрядчики уже используют или сам 8025, или близкий к нему 8024 (бежево-коричневый) — в нём больше красноты. Какой точно — не берусь сейчас судить: и спил покрашен небрежно, и веер старый.

Нет смысла красить с проплешинами, только если нет задачи освоить бюджет

Но, как видите, оба коричневых не совпадают с цветом коры взрослого ясенелистного клёна, к нему (из тех тех образцов, что есть рядом) вообще ближе 8022. Связано сие с тем, что в Ботаническом саду как-то мы с женой не встретили (или не заметили) эту погань, цвет для этой погани я и не подбирал. Но в таком случае всё равно лучше брать не коричневый, а какой-то из серо-зелёных, что я упомянул выше: здесь уместнее будет смотреться не тёплый, а холодный оттенок.

Я думаю, правильный подбор краски сделает спилы менее заметными (хорошо бы ещё обязать мэрию закрасить те ядрёные зелёные пятна, которыми она нас наградила в предыдущие годы). Но если эти спилы большой площади, то любое однотонное покрытие будет выделяться, какой бы цвет мы ни выбрали: живое дерево — не столб. Поэтому для таких ситуаций я придумал другое решение.

Городская администрация не должна доводить деревья до такой стадии, что приходится спиливать большие ветви или когда со ствола кора облезает (см. фотографии в начале поста), но раз это происходит, то можно к этому относиться как к чему-то неминуемому, а можно — подчеркнуть, что такого быть не должно. Может быть, этим руководствовались сотрудники комитета городского обустройства, когда полтора метра ствола на Котельниковской (ныне — Фурье) покрасили зелёным. Арт-объект из этого никудышный — посыл не считывается.

Поэтому я предлагаю уличным художникам взять под опеку такие запущенные деревья и подчеркнуть их боль. Заполняйте сухобочины, морозобоины, участки открытого рака и особо крупные спилы орнаментами. Выбирайте две любые акриловые краски, придумывайте паттерн — и вперёд, прямо поверх заплаток, что нарисовала мэрия.

Не думаю, что нужно тратить время и фантазию на то, чтобы делать какие-то сложные рисунки, как в московском проекте «Паркарт» (хештег #природатут в Инстаграме уже загажен маркетологами, не ходите). Такая милота сместит фокус с проблемы и будет говорить прохожим не «За деревьями нет ухода», а «Посмотрите, какое оригинальное благоустройство».

Просто оставлять монотонно покрашенные в муниципальный цвет дефекты — неправильно: как видно, хоть синий, хоть оранжевый уже используются, и никого это не волнует, все относятся к этому как к само собой разумеющемуся. А орнамент просигнализирует: обратите внимание, у этого дерева нет хозяина, это дерево не кормят, не лечат, его могут только пилить по кусочкам.

Свои работы в натуре или эскизы в цифре присылайте в комментарии к посту или мне в личку. Желательно — в формате «Было — стало» («Было — будет»). Если захотите — я их опубликую с именами или анонимно.

В прошлом году мэрия научилась не красить деревья зелёным, если в следующем научится определять цвет коры, то в будущие годы мы с ней поработаем над тем, чтобы закрашивать спилы целиком и равномерно, а потом — и чтобы правильно делать эти самые спилы. Так, глядишь, к 2030 году дойдём до задачи со звёздочкой — научиться спиливать только нужные ветки. И ухаживать за деревьями так, чтобы не приходилось полкроны срезать.

☉

Стать спонсором настоящего, а не мамкиного сми просто. Форма для разовой благодарности автору ниже. А можете подписаться на ежемесячную автоматическую поддержку редакции.

В этом году исполняется пятьдесят лет проекту английского марксиста Джона Бергера (или как его имя пишут сейчас — Джона Бёрджера) «Способы ви́дения» (или как у нас локализовали — «Искусства видеть»).

Джон Бергер. Искусство видеть. / Пер. с англ. Е. Шраги. — СПб.: Клаудберри, 2012. — 184 с.

Отечественные интернеты пишут, что это одна из самых обсуждаемых и влиятельных книг об искусстве, когда либо изданных в мире. Однако этой работе в Википедии посвящено всего четыре страницы: на родном английском языке, на русском (самая обширная статья), на вьетнамском и самом некрасивом языке Индии — каннада. Поэтому я думаю, что тут некоторое преувеличение о мировом признании.

Проект существовал в двух форматах: телефильм из четырёх получасовых серий (раз, два, три, четыре) и книга. Книга состоит из семи эссе — четыре из текста с картинками (каждое связано с одной из серий) и три — только из картинок без текста (даже подписи вынесены в самый конец). Думаю, такое решение и вдохновило Владимира Кричевского издать «Типографику в терминах и образах» в виде двухтомника, где в первом томе — только текст, а во втором — только изображения.

Я настолько туп, что не понял тех эссе, которые без слов. Возможно, если бы они были крупнее, цветнее и не разрезались как попало линией сгиба, всё было бы иначе.

Бергер рассматривает несколько понятий: масляная живопись, реклама, собственность, нагота, женщины, гламур. Ниже я расскажу немного о всём, кроме гламура.

Остин Клеон нарисовал более подробную карту этой книги

Масляная живопись в интерпретации Бергера — один из ключевых составляющих элементов культуры. Никакая другая изобразительная техника не могла оказать такого влияния. Дело в том, что именно масляная живопись позволяла добиваться реалистичной точности изображения, поэтому она была так востребована. Примите во внимание, что именно изображалось на подавляющем большинстве этих картин и кто их заказывал: заказчики этих картин и члены их семей (ну или любовницы) в богатых одеждах (ну или совсем без них), дорогие предметы быта, охотничьи трофеи, вкусная еда. То есть всё это служило подкреплением статуса человека: я — то, чем я владею. А владею я тем, что изображено на картине. «Смысловая» ценность этих изображений — в то время и для тогдашних зрителей — была несравнимо больше, чем для современного зрителя. В этой части книги Бергер ссылается на эссе «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости» немецкого марксиста Вальтера Беньямина.

Также в первой серии и в первом эссе есть небольшое отступление про репродукции, здесь я не буду об этом говорить, лучше расскажу про это в рецензии на «Поэтику репродукции» того же Кричевского (книга уже прочитана, ждёт выбора редколлегией блога).

Бергер противопоставляет масляной живописи прошлого современную рекламу с такими же реалистичными изображениями. Реклама показывает не то, что уже есть у человека, а то, что у него может быть. Она только дразнит и обещает.

Кроме эпохи штучной масляной живописи и эпохи фотографии и тиражирования можно выделить ещё и третью эпоху: когда люди сами стали производить и распространять рекламу из эпохи два, демонстрируя потребление, как это делала масляная живопись в эпоху один. Средневековые итальянцы, голландцы или французы, заказывая картины, должны были быть обеспечены, не каждый мог себе это позволить. Такие работы существовали штучно. Люди, изображённые на картинах, были одеты в какие-то дорогие одежды, их окружала какая-то дорогая мебель — и все изображённые предметы роскоши принадлежали конкретному человеку (или семье). Один внешний вид этих объектов показывал класс, качество.

В эпоху рекламы тиражируемые изображения предметов роскоши и в принципе потребления не принадлежат никому. Раньше изображения предметов говорили: «Он владеет этим», сейчас же они говорят: «Ты можешь этим владеть». И уже становится важно происхождение этих вещей — что за компания произвела эту сумочку или ноутбук. Люди будут оценивать не просто факт владения этими предметами, а то, откуда они.

А в третью эпоху, которую я выделяю, демонстративное потребление стало сочетаться с рекламой: все люди подряд (а не только элита) добровольно демонстрируют лейблы, бирки, ярлыки, шильдики, логотипы на фотографиях, которые стало так легко распространять в соцсетях через любой Андроид. Интересно, что по этому поводу думал Джон Бергер († 2017): он ведь пожил в это время.

Но вернёмся к тому, о чём автор говорил сам. В этой заметке я ещё упомяну тему ню. Автор разделяет ситуации, когда человек нагой и когда он голый:

Быть обнажённым — это быть увиденным голым со стороны и в то же время не осознавать свою наготу самому. Голое тело, чтобы стать обнажённым, должно быть увидено как объект. Голое тело открывает себя. Обнажённая модель выставлена на обозрение. Быть голым — значит оставаться без всякой маски.

Бергер утверждает, что нагота на картинах родилась исключительно для удовлетворения мужских интересов. Мужская нагота на картинах присутствует в следовых количествах, а та, что есть, — не совсем мужская: это какие-нибудь сатиры, дети или купидоны. А вот женское тело без одежд (или с возбуждающим минимумом одежды) есть, и оно не голое, а нагое. Героиня или знает, что за ней наблюдают (и наблюдает не какой-то персонаж картины, а хозяин этой картины), или она не знает того, что за ней наблюдают, но ракурс и освещение такие, чтобы хозяину картины было удобнее всё рассмотреть.

Подобная же эксплуатация женского тела перешла и в рекламу.

И в фильме, и в нескольких эссе показывались примеры обычной для тех лет печатной рекламы, а в ней легко относились к женской наготе. Удивительно выглядит реклама, в которой видны женские соски. Смотрится это, ну на мой вкус, вообще не эротично: ну да, вот женщина, вот у неё есть рука, вот на руках есть пальцы, на пальцах есть ногти — типа как и у мужчин; вот есть у неё грудь, на которой есть соски, — ну тоже типа как у мужчин, чего такого. Женское тело можно сфотографировать так, чтобы оно вызывало возбуждение, а можно так, что это будет смотреться по-бытовому. Не вижу ничего плохого в том, чтобы нагие мужские и женские тела встречались и в обычных журналах, и на телике, да и чтобы в Инстаграме прекратили сосковую цензуру. А то так дойдём до того, что в музеях начнут закрывать части тел. Хотя подождите...

Даже у нас в стране к этому относились проще, проиллюстрирую календарём (Рос)госстраха, что нашёл дома. Можете тоже такой заиметь

Оформление

Надпись на корешке в английской, а не в отечественной традиции

Книга выглядит тяжелее, чем оказывается в реальности: бумага рыхлая. Это из-за выбора бумаги — она более пухлая, чем обычная офсетка 80 г/м², которую я ожидал увидеть. При таком количестве страниц толщина блока на восьмидесятке была бы девять миллиметров толщиной, а здесь — почти двенадцать. Что двигало издателем — не знаю. Может быть, он действительно хотел обмануть ожидания. Может быть, хотел сделать книгу потолще, повнушительнее.

Но сделать это можно было и другим способом, более затратным, но который давал бы дополнительную ценность для читателя (если только издатель думал в этот момент о читателе). Увеличить объём книги следовало сделав иллюстрации более крупными. Вы представьте: в книге, посвящённой живописи (и современной графической рекламе) иллюстрации размером со спичечный коробок. А некоторые при этом ещё и на сгибе находятся.

К тому же эти иллюстрации чёрно-белые. Файлы готовились плохо: и пересветы, и провалы в тенях. Нюансы съела и рыхлая бумага. Бумага при этом слегка желтоватая — для чего, что читатель должен увидеть в этом высказывании издателя? Для лучшей цветопередачи правильнее была бы белая и более однородная по структуре.

Всё это уже лучше, чем в «Искусстве чтения», но всё равно ещё плохо. Я поискал зарубежные издания этой книги, но находил только чёрно-белые ПДФ. Не могу уверенно сказать, эти файлы отражают истинное положение дел и книга тоже издавалась в монохромном варианте или же она издавалась цветной, а в сети лежат чёрно-белые сканы из соображений соблюдения авторских прав или чтобы файлы были легче. Интереснее всего посмотреть фотографии оригинального издания — а что, если такой формат иллюстраций — авторское высказывание? Если бы книга вышла впервые только сейчас, это можно было бы понять — названия, авторы и источники перечислены на нескольких страницах, можно использовать это приведённое в книге изображение как дополнительный ориентир, а цветной оригинал для рассматривания искать в интернете. Но такое было бы невозможно в 1972 году, читателю пришлось бы применить большие усилия, чтобы найти хотя бы половину репродукций.

Я нашёл сайт, посвящённый этому проекту. Не знаю, кто его делал, но там подошли к вопросу иллюстраций лучше. Какие-то так и остались сканами из книги, но многие — заменены на цветные репродукции. В этом проекте плохо, что авторы не используют преимущества среды: изображения могли бы увеличиваться, в тексте могли бы быть гиперсылки (или более поздние комментарии Бергера или выдержки из его других, более поздних работ, продолжающих разрабатывать эти темы или, наоборот, опровергающих).

Странное оформление обложки (унаследовано от оригинального издания). Начали писать текст, оборвали на полуслове, а потом — не смело продолжили на следующей странице обороте обложки, не на задней стороне обложки и не в самом блоке, а никак не продолжили. Просто набрали тот же текст второй раз то же самое.

Книга не моя, меня ею угостили. Хотя считаю чтение её не пустой тратой времени, дома иметь бумажный экземпляр в таком издании не хочу. Ещё не хочу иметь дома и другие книжки, их продаю или отдаю даром.

☉

Единоразово поддержать выпуск книжных рецензий — форма ниже, для регулярных автоматических подарков — Бусти (нужна регистрация). Для доноров есть бонусы: доступ к черновикам, дополнительным материалам, ранний доступ к постам, возможность выбора книг для новых рецензий (я их прямо пойду, куплю и прочитаю).

Летом 2017 года я провёл первый перформанс, связанный с городской средой. Цель его — обратить внимание на кричащие азиатские заборы в европейском городе. В результате удалось вызвать обсуждение цвета заборов и в среде профессионалов, и среди обывателей. Через несколько лет в Иркутске изменили правила благоустройства: мэрия пообещала, что оранжевых заборов больше не будет, а имеющиеся перекрасят.

Не всем понравилась идея красить заборы в чёрный — массы опять, как Вакуленко, затянули песню про мрачность и траурность. Почитайте комментарии в статье на Ирк.ру. Но опрос в конце статьи (поучаствовало 3000 человек) показал, что противников перекрашивая не больше, они просто громче, а сторонники — не такие активные и агрессивные: голоса за оранжевый и за неоранжевый распределились поровну. Однако такие сми как «Глагол», например предпочитают ссылаться на менее представительный опрос «Комсомолки», где проголосовало всего 270 человек (да ещё и со странными вариантами ответа).

О том, в как выбирать цвет краски для заборов, я напишу во второй части поста, а сначала покажу взгляд городской администрации на этот вопрос. Ну и вы также увидите, что с логикой и исполнительской дисциплиной у Сергея Евгеньевича Полозкова и его подчинённых. Под заборами я буду понимать не только те перильные пешеходные ограждения, о которых мы с Сергеем Евгеньевичем переписывались через его подчинённых, а ограждения в более широком смысле — из штакетника, сетки, бетонные, кованые, сварные и так далее, потому что разные заборы в городе бывают, но все обсуждения идут только вокруг тех, что вдоль проезжей части.

Заборы, покрашенные в хроматические цвета, не вяжутся друг с другом и с объектами рядом; заборы из заплаток разного цвета выглядят убого

Письма о сроках

Мэрия в пресс-релизах (ссылки выше) обещала перекрасить 240 км заборов до конца апреля 2019 года. Но не сделала этого — даже сейчас, в 2022 году, можно увидеть оранжевые заборы на улицах. Кроме того, мэрия не только не стала перекрашивать существующие заборы, она и после запрета продолжала ставить новые заборы запрещённого цвета.

Установка оранжевого забора в феврале 2020 года (фото прислала подписчица)

В январе 2021 года (запрет действует уже полтора года) я отправил запрос в городскую администрацию, чтобы узнать, планирует она отвечать за слова или нет. Не я тянул мэрию за язык, она сама назначила себе дедлайном по перекраске апрель 2019 года. Интересно же, на сколько процентов эта работа готова, какой новый срок завершения они себе назначили.

26328 от 11.01.2021 (027-05-00052/21)

Несколько лет назад в правилах благоустройства Иркутска определили, что цвет заборов должен быть сдержанным.

Но до сих пор на некоторых улицах города заборы оранжевые (например, в восточном конце Баррикад или несколько секций на улице Поленова, поверх которых закреплены листы оранжевого же поликарбоната). Также в соцсетях встречаются публикации депутатов, которые сообщают, что добились того, чтобы в их районе заборы остались оранжевыми.

Соответственно, у меня три вопроса, ответьте на каждый.

1. Действительно ли эта норма по цвету заборов необязательна к исполнению и можно договориться, чтобы в каком-то районе она не применялась?
2. Когда (назовите дату, достаточно месяца и года) в Иркутске уже точно оранжевых заборов не останется (начать можете с Поленова и Баррикад)?
3. Что должен сделать обычный иркутянин, чтобы ускорить исчезновение оранжевых заборов на какой-то улице?

405-71д-250/21 от 21.01.2021, подготовила С. Е. Шоколева

В ответ на Ваше обращение в администрацию города Иркутска сообщаю, что ежегодно в месяц санитарной очистки эксплуатирующей организацией проводятся работы по окраске металлических пешеходных ограждений в центральной части города в чёрный цвет, в остальных частях города — в цвет раскладки RAL 3009 оксид красный. В текущем году указанные работы также будут проводиться в апреле 2021 года. Дополнительно в эксплуатирующую организацию будет направлено обращение о необходимости усиленного контроля за улицами Поленова и Баррикад.

Как вы видите, это отписка — ни на один из трёх моих вопросов не ответили по существу. Это Шоколева так сделала, чтобы меня позлить, или она просто глупая и невнимательная? Контроль за улицами Поленова и Баррикад тоже не усилился, кстати.

Январь 2022 года, оранжевый забор и нежелательный же поликарбонат (тоже оранжевый) на улице Поленова так и остался

26509 от 30.01.2021 (027-05-604/21)

Я получил от вас письмо, 405-71д-250/21 от 21 января 2021, подготовленное гражданкой Шоколевой и подписанное гражданином Полозковым. В этом письме вы уходите от моих вопросов и отвечаете на какие-то другие.

Вы мне рассказываете, что каждый год красите ограждения — в центральной части города в чёрный цвет, а в остальных частях — оксидом красного. Но вот только я не спрашивал, в какие цвета в каких частях города вы красите заборы.

Вы мне пишете, что в этом году красить будете в апреле. Но я не спрашивал, в каком месяце в этом году вы будете красить заборы.

Вы пишете, что будете усиленно контролировать улицу Поленова и Баррикад, но я не об этом же просил.

Давайте начнём сначала. Я повторю три старые вопроса, на которые вы не ответили, и даже предложу вам примерный вариант ответа. Кроме того, раз уж вы вынуждаете меня писать повторно, я задам несколько дополнительных вопросов, на основании вашего ответа. У меня просьба простая: отвечайте по существу на те вопросы, которые я задаю, отвечайте на все вопросы и, желательно, в том же порядке.

Итак.

Правила благоустройства определяют цвет ограждений в городе.

1. Действительно ли эта норма по цвету заборов необязательна к исполнению и можно договориться, чтобы в каком-то районе она не применялась?
   Примерные ответы могут быть такими: а) да, это норма обязательная, невозможна ситуация, чтобы где-то в Иркутске было иначе б) нет, это норма необязательная, потому что…

2. Когда (назовите дату, достаточно месяца и года) в Иркутске уже точно оранжевых заборов не останется?
   Примерный вариант ответа: гарантированно оранжевых заборов в Иркутске не останется к апрелю 2048 года.
3. Что должен сделать обычный иркутятин, чтобы ускорить исчезновение оранжевых заборов на какой-то улице?
   Примерный вариант ответа: иркутянину нужно написать обращение туда-то по такой-то форме, и тогда в течение такого-то времени цвет заборов будет приведён в соответствие с правилами благоустройства.

Новые вопросы:

4. В своём ответе вы пишете о какой-то «центральной части города». Скажите, чем она ограничена, какими улицами и есть ли какой-то документ, где это чётко определено (чтобы не было ситуации, что разные ведомства трактуют местонахождение этой центральной части города по-своему).

5. Вы пишете об усиленном контроле двух улиц. А расскажите, пожалуйста, как выглядит обычный контроль улиц города, что администрация предпринимает для выявления нарушений правил благоустройства: устраивает какие-то рейды, например? Тогда какая их периодичность, какая обычно продолжительность одного такого рейда (в часах или километрах)? Или же никакого обычного контроля не существует и вы реагируете только на обращения горожан? Вот я вчера шёл и обнаружил те же оранжевые заборы на 4-й Советской улице. Вы знали, что они там тоже неправильного цвета, вы это контролировали или упустили из сферы контроля?

20.02.2021 № 405-71-1258/21, подготовила И. А. Седунова

Как красить заборы

Вопреки устоявшемуся мнению, прямого запрета красить заборы оранжевым, в правилах благоустройства нет. Я, когда готовил этот материал, сам удивился. Думал, что есть, потому что опирался на слова главного архитектора, на публикации в сми, поэтому и не пошёл проверять первоисточник. А там написано следующее:

33 · 2 Дорожные ограничивающие ограждения для пешеходов не допускается окрашивать в яркие цвета, находящиеся в красной, оранжевой, жёлтой, синей и зелёной цветовой палитре.

Выходит, что можно красить не яркими цветами из красной, оранжевой, жёлтой, синей и зелёной палитр, а также любыми оттенками коричневого и фиолетового, а также ахроматическими (белым, серыми и чёрным)? Но кто и как определяет, яркий это оранжевый или спокойный, благородный оранжевый? Не указано, можно ли красить секцию более чем в один цвет. Не указано, можно ли в одном непрерывном ряду секций использовать более одного цвета. Не написано, что не надо красить бетонные, оцинкованные и хромированные заборы (вот вы смеётесь, а подрядчики мэрии запросто могут покрасить гранит или, что хуже, мрамор или песчаник). И обратите также внимание, что эта формулировка вообще никак не обязывает заборы в некой «исторической части города» красить в чёрный цвет, а в остальном городе — цветом запёкшейся крови (Рал 3009).

Если бы авторы поправки по-настоящему хотели написать какое-то рабочее правило, им следовало бы указать допустимые цвета по вееру Рала. Что такое Рал — чиновники точно знают, это видно по первому их ответу.

Но у меня есть предложение лучше: разрешить всем красить все заборы, нуждающиеся в покраске (кроме оцинкованных, хромированных, бетонных, кирпичных) в любые ахроматические цвета (белый, чёрный и все оттенки серого). Такой выбор не будет требовать никаких согласований.

Это не означает, что заборы не могут быть каких-то других цветов. Если собственник забора захочет покрасить его в цвет элементов фасада или каких-то инфраструктурных объектов на улице, чтобы графически их связать, пусть согласует это решение в соответствующем комитете и красит. Можно даже сделать своего рода частно-муниципальное партнёрство: разрешить коммерческим предприятиям красить муниципальные заборы, находящиеся возле их помещения, в хроматические цвета — после согласования.

Синий и серый цвета связаны с застройкой или другими инфраструктурными объектами. И не надо их красить оксидом красного, это сделает только хуже

Выбор цвета заборов собственниками — нормальная практика и уже применялась в 2013 году, когда цвет и тип металлических ограждений, что устанавливались за счёт городского бюджета, выбирали руководители образовательных учреждений.

В этом есть здравое зерно: забор не существует сам по себе, он связан с другими объектами, находящимися рядом: с фасадами домов, с урнами, фонарями, установленными мафами. Поэтому нужно задумываться о том, чтобы получалось нечто цельное. Вот пусть над внешним видом этого ансамбля задумывается тот, чьё здание находится рядом. А пока если никто не задумывается — то надо всё красить в любые нейтральные тона: чёрный, серые, белый.

Если вдруг здесь будут устанавливать ограждения, то их надо будет красить коричневым, в цвет фонарей и рам павильонов, но не в чёрный

О том, что отдельные элементы не должны вываливаться из общего стиля, уже написано в тех же самых правилах благоустройства:

26 · 1 Ограждения на фасадах здания должны быть выполнены в едином стиле. Цвет и материал решёток и ограждений должны соответствовать архитектурно-стилистическому облику фасадов здания.

Вот нужно то же самое правило спустить с небес на землю и применять не только для фасадов, но и для улиц.

Впрочем, над практикой применения этого правила на самих фасадах тоже надо поработать

Из второго ответа мэрии мы узнали, что предполагалось определить свой цвет забора для каждого административного округа: Правобережному — чёрный, Октябрьскому — антрацит (вероятно, Рал 7016), Свердловскому и Ленинскому — приглушённый терракотовый (нет такого названия в палитре Рала). Эта идея совершенно надуманная. Административное деление ткани города существует только в головах у чиновниках и на бумаге. Обычные люди такими понятиями не оперируют. Обычным людям всё равно, что левая сторона улицы относится к одному району, а правая — к другому. Важно, чтобы выглядело цельно, естественно, аккуратно. Но ещё ничего, если заборы покрашены в разные цвета на разных сторонах улицы. Гораздо хуже, если смена цвета происходит на примыкающих секциях.

Июль 2018, апрель 2019, май 2021

Видимо, прямо напротив Торгового комплекса и проходит шоколевская граница «исторического центра» Иркутска. Цвета меняются год от года — маркировка сохраняется неукоснительно. Но если там эту нелепицу как-то можно объяснить, то что символизируют оранжевые секции с четырёх сторон Острожного моста, почему они не чёрные? Вообще все случаи, когда забор покрашен не целиком, а фрагментами, выглядит неаккуратно. Нестрашно, если у примыкающих секций разная форма: если дополнительно это не подчёркивать цветом, то оно и не так заметно будет.

Мне кажется, что по умолчанию секции заборов следует окрашивать в один цвет. Человеку с неразвитым или испорченным вкусом выбрать один цвет, гармонирующий с окружающим пространством, проще, чем два, которые к тому же должны сочетаться друг с другом.

При этом я не против того, чтобы отдельные элементы забора были окрашены в разные цвета. В примере ниже это выглядит даже гармонично: возле конторы какого-то садоводства детская площадка, элементы которой перекликаются со штакетинами. Штакетины покрашены не массивом (секция в один цвет, секция — в другой), а через одну — так весь забор, целиком, становится однородным — пёстрым. А то, что краски уже выцвели, только объединяет элементы.

Забор, сплошняком покрашенный охристым или белым, смотрелся бы лучше

Совсем не так выглядят заборы, которыми осчастливил город депутат Дмитрий Владимирович Ващук, член комиссии по вопросам градостроительства, архитектуры и дизайна, а также комиссии по ЖКХ и благоустройству. А вы говорите, дизайнеров в Иркутске нет.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Дмитрий Ващук (@dmitryvashuk_3)

Дмитрий Владимирович маскирует проблемы благоустройства обилием краски: посмотрите его Инстаграм, во дворах его участка покрашено вообще всё: природный камень, бордюры, деревья, покрышки. А в какие цвета! Кстати, эти пошлые разноцветные секции забора, мне кажется, он где-то массово производит, а потом привозит на место и ставит как попало: на видео заметно, что депутатские заборчики по размерам не совпадают с огораживаемой территории, остаётся полметра-метр снаружи. Задавать вопросы о том, почему всё так, почему используются запрещённые в благоустройстве старые шины, Ващуку бесполезно. Но он не игнорирует эти вопросы, не подумайте плохо, он их удаляет.

Предложения

Я знаю, что Иркутское региональное отделение фонда развития городов «Городские проекты» Ильи Варламова и Максима Каца собирает предложения по изменению правил благоустройства Иркутска. Поддержите моё предложение и подумайте, что ещё следует изменить (не относительно заборов, а вообще), присылайте идеи в комментариях. Суть моих предложений такая (я по-простому, не на юридическом):

1. Правила окраски заборов распространить на все их типы: строительные, декоративные, пешеходные перильные ограждения и так далее. Менее жёсткими сделать их для заборов в частном секторе.
2. По умолчанию все заборы красить ахроматическими цветами, на всей территории города, без тупого деления на районы.
3. По умолчанию все элементы забора окрашивать в один цвет.
4. Если собственник забора захочет покрасить его в хроматический цвет (или установить новый, уже окрашенный забор) — то он сперва бесплатно согласовывает цвет с администрацией. Если собственник забора хочет использовать несколько цветов — пожалуйста, по бесплатному согласованию схемы покраски.
5. Муниципальный забор может быть окрашен физическим или юридическим лицом в другой цвет по согласованию с муниципалитетом. Это лицо берёт на себя обязательства по подновлению краски, а мэрия — обязуется не перекрашивать этот забор в апреле своими таджиками.
6. Примыкающие друг к другу секции забора могут отличаться по рисунку или по типу материалов, но должны быть выкрашены в один цвет. Для частного сектора — заборы разных собственников могут отличаться по цвету (даже если стоят сплошным рядом), но каждый должен быть выполнен полностью из одного материала (а не из кусков чего попало).

Профнастил на последней фотографии оставил умышленно — сравните пусть и неровное ограждение, но одного тона и из одного материала, сравните с ситуацией в карусельках выше, когда лист профнастила цветным пятном закрывает дырки

Ещё думаю, что должны появиться когда-нибудь и своего рода паспорта улиц, по аналогии с паспортами фасада, которые определят и рекомендованные для посадки растения (с учётом типа застройки, уровня загрязнения почвы и воздуха), и цвета инфраструктурных объектов. Такие паспорта нужны будут в первую очередь самой мэрии. На первой фотографии — зелёный цвет, которым подрядчики городской администрации покрасили деревянные заборы на нескольких центральных улицах города (на фото — Ланинская). Мне кажется, что та такой площади покраски и в таком окружении этот цвет выглядит не по-столичному. Даже если использовать другой зелёный, в тон профнастилу, которым забили окна, всё равно выходит недостаточно хорошо. Лучше будут смотреться какие-то оттенки коричневого или же светло-серый, белый.

А кто скучает по оранжевым псевдобурятским заборам — ещё продаются сувенирные секции

☉

Пока подписок на Бусти достаточно для выпуска одного подобного материала в месяц. Присоединяйтесь к донорам и сможете ускорить выход новых постов и влиять на тематику (тарифы от «Перекати-поле» и выше). Также можете оставить разовую благодарность через форму ниже (это не требует регистрации). И подписывайтесь на канал в Телеграме — там анонсы новых публикаций и прочая.

Решил после Асадова почитать нормальных стихов. Рядом стоял Блок — взял Блока.

Блок А. А. Всё — музыка и свет. Избранная лирика. Иркутск, Восточно-Сибирское книжное издательство, 1980 г. 64 с., тираж 250 000 экземпляров.

Литература из школьной программы людьми не воспринимается всерьёз и не остаётся с ними надолго. Ну хорошо, если люди хотя бы имя автора запомнили и могут его в лицо опознать.

Вот и в моём случае школа справилась со своей задачей и убрала из моего мира Александра Блока. Конечно, я его читал, слышал и у меня отложилось разное: «Да, скифы мы! Да, азиаты мы, — / С раскосыми и жадными глазами», «Девушка пела в церковном хоре», «И пьяницы с глазами кроликов / In vino veritas! кричат», «И в жолтых окнах засмеются, / Что этих нищих провели», «В белом венчике из роз / Впереди Иисус Христос», «И вязнут спицы расписные / В расхлябанные колеи…» и, конечно, «Ночь. Улица… (и так далее)». Но поклонником его поэзии я не стал. А вот Николая Гумилёва мы не проходили (только упоминали на уроках истории и литературы), поэтому, возможно, я его после выпускного решил почитать и читал много, несколько сборников. И мне Николай Степанович как поэт понравился больше, хотя в нём как-то больше искусственного, чем в поэзии Александра Александровича, как будто он конструировал стихи.

Но эта книга состояла не из одних стихов. В начале читателю предлагается ознакомиться с предисловием кандидата филологичеких наук Ростислава Смирнова. Я считаю, что единственная причина появления этого чужеродного текста в этой книге и в подобных советских книгах — появление этого текста в книге. Хотя набрать литературоведческих эссе на интересную книгу вполне возможно, был бы талант, но издать их в советское время было очень сложно, а Патреона ещё не изобрели. Печатали тех, кто уже печатался. Для этого нужно было любыми объёмами появляться в любой периодике, в сборниках или вот в таких предисловиях.

Вот почему и зачем в начале брошюрки семь страниц мелким шрифтом текста вроде: В настоящий сборник, включающий в себя произведения избранной лирики Блока, не вошли ни цикл «Вольные мысли» (1907), ни поэмы «Возмездие» (1910—1921), «Соловьиный сад» (1915), «Двенадцать» (1918), ни ода «Скифы» (1918). Знакомство с ними, к которому, как мы надеемся, побудит чтение данной книги, даст нашему молодому читателю более полное представление о Блоке — поэте и гражданине.

Кстати, вспомнил о «Скифах». Когда жил в Воронеже, познакомился с общественным деятелем Константином Квасовым, он подарил мне компакт-диск своего творчества: положил оду Блока на музыку.

Это была не просто студийная работа, Константин выступал с этим зрелищем (от англ. «шоу»), я нашёл записи на Ютубе, вот наиболее полная. Мне кажется, вы должны об этом узнать.

Однако вернёмся к тем стихам, что были в сборнике. Может быть, это дело рук школы, может быть, Александр Александрович — не мой поэт, но стихи меня не трогали. Я вижу, понимаю, что они хорошие, образные, чувственные, только лично меня оставляют равнодушными.

Оформление

Википедия говорит, что 1980 год был пиком в истории Восточно-Сибирского книжного издательства, оно выпустило восемьдесят книг и брошюр, наибольшее количество наименований (в статистике нет данных до семидесятых годов, но с высокой долей уверенности можно говорить, что книг тогда выпускали меньше). В 1980 году выпустили и этот самый сборник.

Малоформатная брошюра на склейке. Книга стояла на полке и поэтому без проблем дожила до сегодняшнего дня, не будучи сшитой. Хотя я читал аккуратно, последний лист блока всё равно отклеился: клей деградировал.

Обложку отпечатали на довольно сопливой рыхлой бумажке, плотностью, наверное, около 100 г/м². И часть обложек четвертьмиллионного тиража, как бы сейчас сказали, заламинировали с одной стороны. Это защитное покрытие увеличило срок жизни книге, без него она сдохла бы много быстрее. Но какова цена этого: обычная стоимость — десять копеек, а если обложка с плёнкой — то в полтора раза дороже.

Печать на обложке в три краски: красная, чёрная и (!) какая-то ещё другая чёрная. Контраст чёрных невнятный, вызывает недоумение, а красные полосы отпечатаны со страшенными допусками, я бы отправил перепечатывать.

Композиция обложки странная, особенно стихотворение в нимбе. Это на лице. На обороте — текстовой модуль завёрстан так, как будто это делал какой-нибудь член союза архитекторов в «Кореле Дро».

Книжный блок — второсортная офсетка плотностью ≈70 г/м² (типографская № 2) — спустя сорок лет уже вся желтущая. Набрано «Журнальной» гарнитурой (ейный курсив мне особенно нравится), — это прямо глоток воздуха. Могли бы ведь и вездесущую Литературную» использовать, а тут ею только эпиграф латиницей к одному из стихотворений набрали.

Вёрстка очень формальная. Стихотворение лучше печатать на отдельной полосе. Длинные — лучше размещать в пределах одного разворота. Здесь же — экономили место и иногда оставляли на предыдущей полосе две строчки. Выглядит это неряшливо. Асадова можно было бы так верстать, но Блоку это не идёт. Эта неряшливость есть и в колонцифрах. Я обратил внимание, что иногда номеров страниц не было, если на этой странице заканчивалось стихотворение, а нового не начиналось. «Ничего себе! Люди подумали о таком!» — решил я. Потом однако я увидел, что нумерация может отсутствовать на тех страницах, где начинается стихотворение и присутствовать в тех местах, где стихотворение заканчилось. То есть, никакой системы в этом нет, просто небрежность. Так начался закат ВСКИ.

☉

Единоразово поддержать выпуск книжных рецензий — форма ниже, для регулярных автоматических подарков — Бусти (нужна регистрация). Для доноров есть бонусы: доступ к черновикам, дополнительным материалам, ранний доступ к постам, возможность выбора книг для новых рецензий.

Жена всегда помогает мне с редактурой, в этом посте я предложил ей добавить что-нибудь от себя.

Иркутск — один из лучших городов, в которых я бывал, и лучший из тех, в которых жил. Жил я по году в Воронеже и Новосибирске, два года в Рязани, девять лет в Москве (несколько раз от двух недель до года жил в ближайших замкадьях: в Апрелевке, Внукове, Жулебине и Люберцах, но это всё Москва, разве что полгода в Зеленограде можно вынести в отдельный населённый пункт).

Кратко охарактеризую четыре города, в которых жил (в хронологическом порядке)

Рязань — уютная, хотя и нет реки. Жалко её: слишком близкая Москва выпылесошивает пассионариев. В городе тридцать лет снижался процент тех, у кого высокие требования к среде. Поэтому сейчас Рязань ориентируется на людей попроще. Один из признаков — поджог и снос ценной малоэтажной застройки в историческом центре и лидерство в строительстве многоэтажных домов (в рейтинге 20-этажек и выше — на двенадцатом месте, из 1117 городов). Эта деградация среды ещё больше способствует выпихиванию людей в Москву.

Как сильно преобразилась и похорошела Москва при Сергейсемёныче! Если бы там всё это началось до нашего с женой решения о переезде, может, и не переехали бы никуда. Но может, и уехали бы: город очень большой, шумный, суетливый. При этом разнообразный — я со своим любопытством и широким кругом знакомых посмотрел самые разные районы и не понимаю тех, кто говорил, что столица некрасивая или скучная. Ну надо как-то из метро выходить иногда и на улице от смартфона отрываться.

Да сто процентов бы уехали. Слишком огромный для нас город, и что толку от её похорошевшести, если живёшь на выселках и сто часов тратишь на дорогу? Вот приезжать туристом раз в пять лет — ок, я за. А жить в Мск на съёмной квартире, когда есть какие-то другие варианты, — уж увольте. За те 3 с лишним года, что я провела в Мск, она не стала для меня более дружелюбной или хотя бы менее нервной.

Никому не пожелаю жить в Новосибирске. Можно вывести миллионник из деревни, но нельзя вывести деревню из миллионника. Зачем планировать, где какие дома ставить, если можно строить где попало и как попало. Зачем зимой снег чистить на тротуарах — люди протопчут дорожку, и пусть ходят, всё равно растает.

Воронеж нам с женой понравился, когда мы там побывали в первый раз вместе, решили переехать. Там относительно мягкий климат, в городе есть набережная, город рельефный, в центре интересная архитектура. Город не мегаполисный, но и не мелкий, нормальная транспортная связь с другими городами (внутри города, правда, не очень, после убийства трамвая).

Когда мы жили в Воронеже, в нём начиналось много всяких движух: и дизайн-код принимали (так и не заработал по-нормальному), и городские сми появлялись (уже закрылось), и культурную революцию Эдуард Бояков делал (не доделал), велодвижение велодвигалось. Через несколько лет после переезда в Иркутск я снова побывал в Воронеже и удивился, как там многое поникло. Надеюсь, это временное явление и кто-то сделает Воронеж снова великим. А пока и из него пассионарии валят.

Неудивительно, что валят, раз несчастный Воронеж то и дело угрожают бомбить все кому не лень :(

Где был, что видел

Я не был в настоящем зарубежье, только в границах Империи, но побывал в большом количестве городов, посёлков и сёл. Весной у нас с женой в планах открыть для себя Урал (Екатеринбург и, возможно, Пермь, Челябинск).

Было много поселений, которые мне понравились, но это было такое очарование туриста — думаю, что жить в таких местах совсем иначе. Хорош единственный европейский город страны — Санкт-Петербург, хорош Киев. Очень понравились маленькие русские города Великий Новгород, Владимир, Коломна (была кандидатом на переезд), Подольск, Суздаль. Но Иркутск — это прямо любовь.

Иркутск

Солнце

В Иркутске очень солнечно. Я не понимал, насколько пасмурна Москва, пока жил там (шестой город в рейтинге пасмурности, сразу за Санкт-Петербургом). Жена же чахла: ей было с чем сравнить. В Воронеже, кстати, тоже много солнца, но наш образ жизни в тот год не позволил это оценить в полной мере.

Да не много там солнца. Такие же хмурые зимы, как в Москве, только в тот год, что мы там жили, ещё и снега не было ни фига. Я как-то, ещё живя в Москве, нашла и сравнила количество часов солнечного сияния в год в разных городах. Так вот, в Иркутске это 2100. В Питере, Москве и Воронеже — 1600, 1700 и 1800 соответственно (приблизительно, точные цифры сейчас не могу найти). При этом в Иркутске эти часы более-менее равномерно размазаны по всему году, поэтому зимой жить можно, а в Мск как в ноябре солнце выключают, так до марта и не показывают. В Врн такая же история.

Когда я переехал в Сибирь, удивился, что здесь всё время солнечно. Неудивительно, что здесь построили солнечную обсерваторию. Солнца так много, что лыжники зимой по льду Байкала могут ездить голыми — сверху припекает, а ещё снизу отражается.

Над Байкалом-то ж вообще своя атмосфера :) потому обсерватория именно там.

Климат

Хотя Иркутск находится на широте Воронежа и Лондона, у нас бывает холодно. Но слухи о том, что зимы долгие и морозные, сильно преувеличены (мне кажется, что москвичи их умышленно распускают). Если смотреть на сухие цифры, то мы на шестнадцатом месте из двадцати пяти самых крупных городов страны (на первом — Воронеж с самыми тёплыми зимами). Но наши среднезимние —15° ощущаются легче по сравнению с аналогичной температурой в Западном Зауралье.

Сейчас как-то мяхче зимы стали, мне кажется. В девяностых и в начале двухтысячных крещенские морозы дольше держались и зима как-то дольше длилась. Хотя и тогда, и сейчас запросто в апреле или в мае посреди совершенно весенней погоды может внезапно повалить снег. Не каждый год такое случается, конечно. Но как по мне, это только пикантности добавляет.

Зима у нас не девять месяцев, а три. Жители Иркутска имеют роскошь четырёх времён года, совпадающих с календарными. Есть снежная зима с декабря по февраль. В марте начинает сходить снег, в апреле уже сухо, а в мае — зелено. Потом у нас три месяца настоящего тёплого лета, со знойным июлем. И потом три месяца медленной осени.

Википедия про климат Иркутска

Эта цикличность делает жизнь интереснее. Возможно, кому-то нравится полгода слякоти со снегом, а потом — полгода пасмурного неба без снега, но мне уже есть с чем сравнивать.

Но наш резкоконтинентальный климат не без недостатков. Их два: очень большие перепады температуры в течение дня. До сих пор не могу к этому привыкнуть. Но так как мне редко когда нужно ходить по улице целый день, то терпимо. Второй недостаток — из-за близости Байкала у Иркутского района особенный микроклимат, отдельная зона, которая мешает выращивать некоторые породы деревьев, кустарников и многолетников. Ну это моё горе, большинство садоводством не занимается.

Да-а-а, перепады температуры в течение суток — это тако-о-о-ое. Меня в Воронеже очень удивило, что летом ночью или в 6 утра можно спокойно обойтись без рубашки и тем более без кофты. У нас в Иркутске такое не прокатит. Особенно на Байкале. Шапочка даже летом лишней не будет, если охота коротать ночь у костра :)

Рельеф

В городе много рек, есть набережные разного типа — благоустроенные, околхоженные и дикие. Основных рек три — Ангара (зимой не замерзает, а красиво парит), Иркут и Ушаковка (у нас с женой и дом, и дача на ней). Есть ещё мелкие речки-ручьи. Любой город с живой водой становится лучше.

Раз есть реки, есть и перепад высот. У нас он значительный: город гористый. Это красиво и опять же интересно. Виктор Дольник в своей главной книге говорит, что река и холмы — естественная среда для человека и надо селиться в такой местности.

Ландшафт

На машине, электричке или даже велосипеде можно за полдня уехать до тайги, степи, в луга, в болота, в горы. И конечно, до моря. Очень разного на разных участках моря.

Архитектура

Об архитектуре Иркутска я расскажу подробнее — в рецензиях на книги Мееровича, о Павлове и некоторых других (скорость появления этих рецензий зависит от количества подписчиков на Бусти и их предпочтений).

Представлены самые разные разные стили: классицизм, сибирское барокко, арт-нуво, немного конструктивизма и прилично пост-конструктивизма, сталинский ампир, крепкая школа брутализма. Здесь сохранилась квартальная историческая деревянная застройка — редкое явление для России. Что-то из этого останется, но многое будет сожжено и снесено в период с 2022 до 2030 года.

Потому что наш губернатор, Игорь Иванович Кобзев, не наш. Дело не в том, что мы его не выбирали или выбирали как-то не так, он воронежский. Воронеж — город хотя и старый, но во время очередной Мировой войны 95 % зданий было уничтожено. Поэтому у воронежцев нет понимания, что такое малоэтажная деревянная застройка, зачем она в современном городе. Это хорошо иллюстрируется Галереей Чижова — торговым комплексом в центре города.

Уникальное совмещение архитектурных стилей в Воронеже pic.twitter.com/uywwuCwDZs

— Ilya Varlamov (@varlamov) 29 апреля 2018 г.

Игорь Иванович не видит ценности в истории. Поэтому приказал «провести экспертизу» шести сотням объектов культурного наследия за год (две экспертизы в день, без выходных). Так много, мол, Иркутску не надо. Кобзев как Промокашка в «Месте встречи…». Обычный силовик из города жлобов, в архитектуре, истории, культуре не разбирается. Для него это просто старые кирпичи, камни и брёвна. И персонаж сериала не мог оценить Шопена — для него это «беспорядочный» набор звуков. Не мог оценить, потому что не мог понять.

О первой партии обречённых домов и стен посмотрите отдельный большой материал Вадима Палько, со множеством фотографий и комментариями. Если не хотите читать и листать, а хотите смотреть и слушать, вот вам видео по теме (это не пересказ поста, на который ссылаюсь выше, а самостоятельная вещь):

Трамвай

У нас в городе базируется английская ГЭС, отсюда самое дешёвое электричество в мире. Поэтому Иркутск стал столицей майнинга. И это дешёвое электричество, видимо, одна из причин, по которой у нас ещё жив электротранспорт: и трамваи, и троллейбусы. Состояние вагонов плохое, пути не капиталят, но хотя бы не банкротят предприятия, как это сделали в Воронеже. Потихоньку что-то даже развивается. В этом году запустили пригородный полуавтономный троллейбусный маршрут 777, в предыдущем — проложили сеть через новый мост и запустили маршрут троллейбуса 5. В планах — связать самый дальний район города троллейбусным сообщением (сейчас туда ездят только автобусы, преимущественно малого класса).

Самость

Иркутск оторван от других городов. При советской власти поездом долго, самолётом — дорого и вариантов беспересадочных рейсов мало (при СССР рейсов было больше, о крахе гражданской авиации писал в рецензии на Ричарда Баха). Поэтому до нас всё доходит с запозданием на несколько лет.

Но, с другой стороны, эта оторванность сделала жителей более самостоятельными (что отмечали ещё авторы позапрошлого века). И мы сами себя развлекаем. Например, снимаем кино. Ну правда, я ничего не знаю о воронежском, новосибирском или рязанском кинематографах. С прошлого века у нас проходит единственное ежегодное международное архитектурное событие — Зимний градостроительный университет. У нас проходит ежегодный городской карнавал. Да у нас даже своя Википедия есть — Иркипедия. Фестивалей всякого искусства у нас как грязи. Музеев и галерей за пятьдесят (вот на прошлой неделе ещё один центр современного искусства открылся — «Огонь»). То же самое и со всякими видами активного отдыха — и летнего, и зимнего (например, буера).

Мы — как государство в государстве, у нас всё есть. И ещё нефть.

Самость проявляется хотя бы даже во флаге — он у нас не прямоугольный, а пятиугольный. Или в гербе — на нём бабр.

Компактность

Город не очень маленький, но и не слишком большой. Мне повезло, я живу на границе большого центра и до суперцентра могу дойти за полчаса.

Скриншотики с сервиса Трансметрика (изохроны для велосипеда в Иркутске пока считаются некорректно, пешеходные я проверял, им можно верить)

Но компактность важна не только пространственная. Этот город ощутимый, понятный, его можно уложить в голове целиком, в отличие от Москвы. И тут есть возможность влиять на происходящее. Я думаю, что лучше быть собой в Иркутске, чем патрицием в столице.

Вывод

Как официальный амбассадор Иркутска в Твиттере, приглашаю вас переехать и быть счастливыми. Работать можно откуда угодно. Жена восемь лет работает с Рязанью.

Ну, вообще-то с Рязанью уже без малого 10 лет работаю. Сперва из Люберец, потом из Воронежа, а из Иркутска оказалось удобнее всего. На удивление.

Вот если кому экономика нужна, тут Александр Леонидович посчитал немного

В посте я использовал иллюстрации из собственной медиатеки, но там не все снимки мои. Поэтому если вдруг увидите свой и захотите, чтобы я подписал ваше авторство или убрал изображение с сайта, дайте знать.

☉

Подписывайтесь на ежемесячную автоматическую поддержку редакции — сможете влиять на темы и скорость выхода новых публикаций. И подписывайтесь на канал в Телеграме — там анонсы новых материалов и прочее.

Кнопка для выражения благодарности

​

Путеводитель по стилю, «Фэшн пресс», типография «Доминико», 2014, 222 с. ИСБН 978-5-9905651-2-8, Тираж 5000 экземпляров.

Этой книгой меня угостила владелица «Кардинала» Елена Иннокентьевна Сороковикова. Мы тогда вместе с Андреем Георгиевичем Кудрявцевым обновляли тридцатилетний логотип.

Кричащий красный сменил уверенный синий, вместо беспричинного арт-декошного шрифта — обоснованный леттеринг с капителями

Чтобы правильно отразить идею этого магазина классических мужских одежд, мне надо было погрузиться в незнакомый мир. Поэтому я смотрел и читал всякое, в том числе и эту книгу.

В книге несколько глав: костюмы; рубашка и свитер; брюки; туфли и ботинки; пальто и другая верхняя одежда; аксессуары; уход за внешностью; гардероб. Я всё это читал как заметки о быте аборигенов амазонских лесов из книги «К охотникам за головами». Вроде вот тоже люди, но всё как-то очень дивно устроено. Целый мир формальностей типа правил застёгивания и расстёгивания пуговиц пиджака.

Классические мужские костюмы появились, как почти всё в современном мире, в позапрошлом веке. Их культурное значение тогда было очень велико, и до сих пор они воспринимаются как символ статуса, успеха, положения. Но я нахожу такие костюмы символом скучной, однообразной, рабской жизни человека, который не предоставлен сам себе. Если человек вынужден надевать костюм каждый день — жаль такого человека. Я воспринимаю такую одежду как отсутствие какой бы то ни было одежды.

При этом если у вас сложилось впечатление, что я принципиально против против брюк, пиджаков и жилеток, то вы ошибаетесь. Если это одежда по случаю — почему бы и нет. Если это один из возможных вариантов повседневной одежды, выбранный осмысленно — ради бога. Что-то из статьи в нашем «Эсквайре» я сам бы носил.

Но я человек простой: сейчас у меня нет ни одного костюма. Обувь выбираю такую, чтоб в ней можно было и пробежаться. Жена описывает мой стиль как «кэжуал с прибабахом»: странного кроя штаны, халатоподобная рубашка, ушатая шапка.

Фото Антона Климова для интернет-газеты «Провинция»

Сразу отмечу, что не вижу никаких проблем с тем, от чего многие воротят нос, например, от надевания носков с сандалиями. Нормально отношусь и ко многим видам мужских юбок, включая килты. Принимаю банданы, косухи, пиджаки с локтевыми заплатками, масонские фартуки, ремни с большими пряжками, подтяжки, запонки, шейные платки, валенки, бусы и перстни: все эти предметы одежды и аксессуары у мужчин могут быть уместны и гармонично смотреться, а могут не подходить конкретному человеку или не сочетаться с другими надетыми вещами. «Путеводитель по стилю» говорит: «В каждом мужчине кроется законодатель мод», это даёт мне право как любому доморощенному стилисту из Инстаграма дать несколько советов о предметах одежды, которых стоит избегать мужчинам.

1. Бейсболка. Может существовать только в виде экипировки. Для меня загадка, почему это до сих пор популярный сувенир. В футболке ЛДПР можно хотя бы на даче копаться (если забор сплошной и достаточно высокий) или как половую тряпку использовать, если прорвало трубу. Но что делать с бейсболкой, с чем её сочетать?

2. Рубашка с коротким рукавом. Правильный выбор — или футболка, если хочется показывать локти, или рубашка, если хочется чего-то с воротником. В серой зоне помещу поло, этого ублюдка порочной связи сорочки и футболки.

3. Шорты. Исключение можно сделать как для бейсболки — если это форма и она надета на время спортивных занятий (я сам в велотурах надевал обтягивающие шорты с «памперсом»). В остальных случаях следует выбирать нормальную длину штанин.

4. Туфли с острыми носами. Тем более — с длинными острыми носами. За гранью моего понимания остроносые туфли в сочетании со спортивными штанами.

Да спортивной одежде вообще нигде не место, кроме как в спортзале

В общем, вы поняли, как я разбираюсь в мужской моде, давайте расскажу об оформлении книги, в этом я смыслю ещё больше.

Оформление

Это не оригинальная работа нашего «Эсквайра». Книгу сделал американский «Эсквайр». Я хотел полистать англоязычный оригинал, нашёл его даже в библиотеке, но там только несколько страниц выложено, остальное скрыто. На гуглокнигах тоже есть только описание книги, но не файл. Такое вот отношение к авторским правам.

Авторские права соблюдались твёрдо и при переиздании. Всё, что задумала Эдриа Лита, дизайнерка из Торонто, было максимально сохранено: и формат, и переплёт, и иллюстрации. Не удивлюсь, что и в других странах переиздания выглядят как разнояйцевые близнецы, правообладатель будет за этим следить, как следили за региональными издателями Грива.

Хотя даже нумерация страниц в переводе полностью совпадает с нумерацией страниц оригинала, изменения есть, и это нормально.

Когда я перевёрстывал «Городские совместности», тоже что-то приходилось менять. В одном из шрифтов, применявшихся в оригинальном издании, не было кириллицы, пришлось выбрать не более похожий, а более развитый по ширине, ведь, хотя немецкие слова и длинные (как и в русском), переводить многие термины приходилось в несколько слов, которые с трудом вмещались в таблицы.

При переиздании этой книги тоже меняли шрифты, опять же, как и в «Институциональной экономике для чайников» — на шрифты Алексея Чекулаева. Я сравнил имеющиеся в сети развороты с моей бумажной книгой и вижу, что характер шрифтов заметно изменился, особенно одного из заголовочных.

Вёрстка тоже изменилась, и местами стало хуже. И не всё можно объяснить тем, что книга уменьшенного формата и с более длинными, по сравнению с английским, русскими словами (это объяснило бы только более плотный набор). Например, есть одинаковые по стилю, объёму фрагменты текста одного и того же русского издания, иногда у этого текстового стиля бывают абзацные отступы, а иногда — нет. Замысла я не увидел, похоже на небрежность. Очень много выравнивания по центру: в узких колонках, с постоянными переносами это выглядит странно, и читать неудобно. В оригинальном издании это решено правым флагом. Заметил, что в нашем издании иногда отсутствовали селадоновые плашки под фотографиями.

Сравните оригинальное издание и наше. Видно, что появилось больше украшательств (завитушек в колонтитулах, например), гораздо слабее стали выглядеть шмуцтитулы — непозволительный интерлиньяж. Предлагаю уважаемым читателям поразглядывать детали

Качество английского текста в полной мере оценить не могу, но по русскому тексту сложилось впечатление, что это не для «Эсквайра», а для журнала «Максим».

Качество перевода тоже оценить не могу, но к редакторской и корректорской работе есть претензии:

не бобровый помазок, как в тексте, а барсучий;
«… от 450 <...> до <...> 850 <...>. Первой цифры более чем достаточно» (строго говоря, не цифры, а числа, но в этом случае — даже не числа, а значения);
также некоторые заголовки после перевода потерялись в вёрстке, а можно было сделать их более выигрышно.

Единицы измерения не переведены. И это выглядит странно:

«Сделайте один стежок в ткани рубашки длиной около ⅛ дюйма. Оставьте три дюйма свободной нити».
«В 2007 году американцы в совокупности заплатили в магазинах за спортивные кроссовки около $2,4 биллиона».
Размер туфель представлен не в нашей системе размеров (больше 14-го в таблице нет), а длину стопы для определения предлагают тоже измерять в дюймах.

Странная пунктуация:

«Качественные брюки предполагают наличие подкладки в области промежности и верхней части ног, до колен, обеспечивающей долговечность и старый, добрый комфорт»;
«<...> датируемых III в. до н.э.» — после точки всегда должен быть пробел или другой знак препинания.

Основной иллюстративный материал — фотографии, но есть схемы, рисунки. Они строги, сдержанны и просты, но симпатичны. Странная иллюстрация на странице 170: изображены две полки, и на каждой стоит по ряду каких-то тюбиков и бутылочек. Одинаковых, расставленных на одинаковом расстоянии и повёрнутых одной и той же стороной. Эта копипаста здорово удешевляет изображение.

Форзац с орнаментом — строчки. Одна из них с затяжкой, одна — незавершённая, там иголочка что-то доделывает. Нахзац точно такой же. Но в оригинальном издании, мне кажется, такого нет, уверен, что это задумка наших дизайнеров.

Надо бы купить уже полиграфическую лупу! Странно, что её до сих пор у меня нет. Сперва мне показалось, что печать книги была пяти- или шестикрасочной. Вот я бы зелёные цвета в заголовках и плашках печатал пантонами, чтобы на выворотке тонкий мелкий шрифт не сильно заплывал, тем более — на такой рыхлой бумаге. Но тут печатали просто цмиком: я это понял, когда сфотографировал разворот и плашка на экране пошла муаром.

Бумага — «Маэстро принт», это офсетная бумага без покрытия, плотностью, предположу, 120 г/м². Плотность добавляет внушительности, вот такая бумага и должна быть у людей, которые знают про целующиеся пуговицы и которые знают и понимают драматичную разницу между ботинками и туфлями. Но на такой бумаге из-за её структуры тонкий мелкий шрифт заплывает, особенно в курсивном начертании.

У книги твёрдый тканевый переплёт. Название на корешке отпечатано белым цветом шелкографией, а на лицевой стороне — приклеен кусочек ткани с вытканным текстом. Выглядит очень аккуратно.

На одной из первых страниц был логотип компании «Меучи», русско-итальянского бренда одежды. Рекламы этой компании в самой книге не было, единственным спонсором выпуска, видимо, был «Миникупер»: в книге несколько разворотов с его рекламой. А «Меучи», видимо, закупили партию книг для подарков партнёрам и забрендировали.

Тоже приклеен кусочек ткани, как на обложке

Решил побольше узнать о компании — оказалось, что это не единственная такая отечественная, мимикрирующая под западную! Досадно: говорят, будто русские могут делать только танки и опытные образцы, а держать стандарт при серийном производстве у нас не получается. На деле же выходит, что вполне себе мы можем делать нестыдное тиражное производство. Но продолжаем лить воду на мельницу итальянцев, а надо бы уже не ссать лить на свою.

Вернёмся к книге: есть ещё один элемент, не знаю, как его назвать, типа полусуперобложки, что ли.

Склеено в кольцо

На нём находится вся та техническая информация (типа штрихкода) и маркетинговая херня («продающие цитаты»), которую современные издатели обычно ставят на саму обложку, уродуя её. От этого дополнительного элемента не просто легко избавиться, оставив только книгу, это избавление ещё и задумано авторами. Предлагается вырезать таблицу размеров, размещённую на обороте, а остальное — выкинуть.

Ещё несколько разворотов

В целом от книги осталось приятное впечатление. Если бы все издатели выпускали книги хотя бы с таким уровнем качества, мы бы жили в другой стране. А пока же их мысли о дизайне книги заканчиваются на том, какую иллюстрацию поставить на обложку.

Каптал чёрный, ляссе нет ни одного

☉

Единоразово поддержать выпуск книжных рецензий — форма ниже, для регулярных автоматических подарков — Бусти (нужна регистрация). Для доноров есть бонусы. В частности, они видят черновики постов. А ещё могут заставить прочитать меня какую-нибудь книжку.