📖 И всё же сказать жизни «Да!»
Текст
Эту книгу купил по ошибке, искал другую. Когда-то услышал где-то байку о психологе, что сидел не то в тюрьме, не то в концлагере и о том, что тот там понял. Понял он, что нужно сохранять хотя бы немного проактивности, индивидуальности и свободы воли. Самому себе придумывать какие-то задания и их выполнять: чтобы не только быть исполнителем чужих приказов. Есть минута свободная — надо отжиматься не для здоровья, а потому что это вы так решили. Запретили отжиматься — чистите зубы пять раз в день, не гигиены ради, а потому что это ваше решение. Отобрали зубную щётку — тогда нужно ещё какое-то задание, игру самому себе придумать и выполнять это. Жена говорит, что тоже что-то подобное слышала и что это вроде как приписывают Франклу. В общем, или книга не та, или автор другой: в этой озвученной выше мысли не было.
Кроме того текста, чьё название вынесено на обложку (хотя мне больше нравится изначальное название «И всё же сказать жизни „Да!»), в книге была ещё пьеса «Синхронизация в Биркенвальде». Как я уже писал в другом эссе, пьесы в печатном виде воспринимаю не очень, эта тоже осталась непонятой, еле как дочитал, может быть, на сцене это выглядит цельно и замечательно, позовите, когда в Иркутске будут ставить.
Я уже писал здесь про одну книгу о концлагере. К тому, что было известно, я дополнительно узнал следующее об устройстве быта.
Заключённых в лагерях не просто кормили, их кормили сами заключённые. Почему-то у меня было впечатление, что раз это концлагерь, то там вообще с заключёнными как с безмозглым стадом обращаются. Не готовят же сами свиньи или коровы другим свиньям и коровам, для этого есть хозяева-люди. Однако нет, оказывается, можно было и евреям доверить доступ к провианту:
Так, вернувшись однажды после работы в лагерь, я вытерпев долгое ожидание, был впущен в кухонный барак и попал в очередь к повару Ф., тоже заключённому. Он стоял у большого котла, черпал половником суп и выливал его в миски, торопливо подставляемые проходящими мимо заключёнными. И я был очень обрадован, увидев, что наливает он, не глядя на обладателя миски. Единственный из поваров, он распределял эту скудную еду поистине «невзирая на лица», не оделяя своих личных друзей или земляков более щедро, так, чтобы им досталась пара картофелин, а другим — пустая вода.
Ещё я узнал, что заключённых лечили. До этого я думал, что их просто жгли в «камине», чуть что. Оказалось, это не так. И лечили их тоже врачи из заключённых.
От мира мечтаний меня могли оторвать только шаги конвоира, прохаживающегося вдоль проволоки, или голос, звавший меня получить новую порцию медикаментов, выделенных для моего карантинного барака.
О том, что не все фашисты были настоящими, уже все знают по «Списку Шиндлера», здесь это тоже упомянуто.
И среди наших стражей были «саботажники». Я хочу упомянуть только начальника того лагеря, где я находился в последний период и из которого был освобождён, — эсэсовца. После освобождения лагеря выяснились обстоятельства, о которых раньше знал только главный врач, тоже заключённый: этот начальник тратил немалые деньги из своего собственного кармана, чтобы приобретать в аптеке ближайшего селения лекарства для заключённых. Эта история имела продолжение. После освобождения заключённые-евреи спрятали эсэсовца от американских солдат и завяли их командиру, что они выдадут этого человека только при условии, что ни один волос не упадёт с его головы.
И уж совсем меня обескуражила информация о том, что у заключённых были капустники.
Изредка, время от времени, устраивалось что-то вроде эстрадного концерта. Какой-нибудь барак прибирали почище, притаскивали туда пару скамеек, составляли «программу». И вечером. Сюда приходили те, кому в лагере жилось сравнительно не так уж плохо, — капо, лагерные рабочие, не входившие в обычные команды. Они приходили сюда, чтобы немного посмеяться, а может, и поплакать, во всяком случае хоть чуть-чуть отвлечься, забытья. Концерт был неприхотлив: пара спетых песенок, пара прочитанных стихотворение, разыгранных шуточных сценок. И представьте, это помогало! Настолько помогало, что и некоторые заключённые, несмотря на всю усталость, рискуя даже упустить свой суп, приходили сюда.
Это потом я узнал, что Мессиан даже целую сюиту для квартета написал, отрепетировал и исполнил прямо в лагере. Вот она:
Но всё равно концентрационный лагерь оставался концентрационным, а не спортивным, пионерским или просто трудовым. Про это я писать не буду, это общее место, вам про это в школе уже рассказывали.
Но вот что меня удивило: заключённые, со слов Виктора Франкла, при всех мучениях, лишениях, издевательствах, унижениях, отказывались «бросаться на проволоку» или бунтовать. Как будто бы человеческое в них было сломлено, остались только тела зомби, которые делали то, что им приказывают. Воля к жизни была сильнее воли оставаться человеком. Хотя всё происходящее вокруг говорило скорее о том, что шанс дожить до отбоя вроде есть, а дальше — как получится; в условиях этой неприятной неопределённости заключённые выбирали такое существование в надежде протянуть сколько ещё — неделю, месяц, год? Ради чего, чтобы принести в этот мир что-то хорошее, как-то его улучшить? Нет, не этим там занимались. Можно понять цепляющегося за жизнь ходячего тяжелобольного в наше время, в нашем социуме: даже если он не будет писать мудрых мыслей в бложик, учить людей играть на пианино, помогать людям представлять свои интересы перед лицом государства, развлекать детей, даже если он решит пожить это оставшееся время для себя, эта жизнь может быть полна лично радости, даже без общественной пользы, этот человек может приносить радость своим близким просто тем фактом, что он жив, с ним можно поговорить. Но когда уже эти расчеловеченные существа решают «А поживу-ка я для себя ещё месяц в Дахау», я этого не могу ни понять, ни почувствовать. Даже сегодня.
Книга
Тексты небольшие, поэтому и книга издана в малом формате. Переплёт твёрдый, шитьё, красота, не сэкономили.
Творческая находка книгоделов — обернуть корки материалом с покрытием софт-тач, прикосновение к которой похоже на прикосновение к коже человека. В точку! Но смелее было бы было пойти дальше и взять материал цвета топлёного молока, а здесь — тонированный в массе в сине-голубой, как будто речь идёт не о людях, а о на’ви. Но зато пятикрасочная печать (полноцвет и белый) выглядит на синем представительно.
Бумага офсетная высшего сорта. Листать такую приятно, но тот ли это эффект, которого нужно было добиться книгой с таким содержанием и с такой тактильностью обложки?
Вёрстка, в целом, аккуратная, но я не могу понять симметричных боковых полей и довольно узкого нижнего. Можно было бы в колонтитуле, раз уж написано название книги (чтобы читатель не забыл, что держит в руках, видимо), написать не «ДА!», а «Да!». Имена действующих лиц в пьесе можно было бы поразрядистее сделать. Но в целом, пусть так будет.
«Эксмо» давно плевало на условности, формальности и традиции, не указано, какие шрифты использовались. Для основного набора, видимо, выбрали «Чартер»; для бессмысленных колонтитулов (могли бы указывать там номера фаз и название главы, была бы хоть какая-то польза) и заголовков — Франклин Готик и пусть себе живёт рядом. Но на обложке всё (кроме служебно-маркетинговой информации на обороте) набрано, почему-то, «Таймс Нью Романом» (впервые обратил внимание, как короток выносной элемент р в этом шрифте, занятно).
Композиция обложки настолько невнятная, что я сам бы такую мог сделать. Но если б я даже делал вот такое беспомощное, я бы надпись белым поместил под колючую проволоку, уже было бы ближе к тому, о чём книга. Желательно было бы ещё и вписать полностью оригинальное название, добавить это «И всё же» в начало. Чаечку эту убрал бы, что тут за ричардобаховщину развели (да ещё и не в ту сторону летящую)? Конечно, надо убрать логотип АНФ с лица, а лучше и ещё откуда-нибудь, если, конечно, компания в себе уверена, в чём я сомневаюсь, их значок на обложке трижды: спереди, на корешке и сзади.
Ошибок я в тексте не увидел, кроме одного случая: в одном из эпиграфов инициалы без пробела.
☉
Понравился текст — делитесь, комментируйте или жмите на кнопку в форме ниже (потребуется регистрация в Юмани).
Для ежемесячной подписки — заходите на Бусти, выбирайте любой тариф. Начиная с «Перекати-поле» и выше, будет ещё и доступ в редакторский чат, сможете определять политику этого блога, видеть черновики и некоторые записи, что я не публикую открыто.
И для всех всё ещё бесплатен Телеграм-канал.
