📖 Институциональная экономика для чайников
Книга распространялась вместе с одним из номеров журнала «Эсквайр». Это серия публикаций заведующего кафедрой прикладной институциональной экономики МГУ Александра Аузана. Текст доступен на сайте издания, но я не уверен, что это два идентичных текста: хотя бы потому, что глав девять, а материалов на сайте — двенадцать.
Часть 1, про иррациональных и аморальных оппортунистов.
Часть 2, про дуэли, взятки гаишникам и супермаркеты.
Часть 3, про государственную иерархию, судебную систему и ваши личные взаимоотношения с прачечной.
Часть 4, про экономические преимущества стояния в очереди и то, как колючая проволока может существенно увеличить стоимость окружённой ею земли.
Часть 5, про разные виды собственности на примерах платяного шкафа, бангладешской промышленности и яблок, растущих на Воробьёвых горах.
Часть 6, про преимущества режима частной собственности, недостатки режима государственной собственности и о том, почему тем не менее людям придётся жить и с тем, и с другим.
Часть 7, про красный склероз, проблему халявщика, отрицательные селективные стимулы и другие общественно-экономические расстройства.
Часть 8, про то, как экономика помогает понять преступников, защитить малорослых людей и определить политическое лицо государства.
Часть 9, про то, почему революция — это плохо, а также зачем американцы отменили экономически эффективное рабство и в какую институциональную колею угодила Россия.
Часть 10, про состояние современной России: является ли наш застой генетической болезнью, хроническим заболеванием или корью во взрослом возрасте.
Часть 11, про то, почему в России модернизация нужна всем, но не сейчас и почему российские элиты стоят перед «дилеммой заключённого».
Часть 12, про ценности, которые мешают российской модернизации, и о том, как школа, суд и общество потребления могут ей помочь.
Книгу перечитывал, до этого её читал сразу после выхода, десять лет назад. Стало интереснее. Особенно любопытны рассуждения автора относительно происходившего тогда в стране.
Сейчас в России, пожалуй, осталась только одна корпорация, которая не участвовала в карусели власти и может произвести новую голодную группу. В 2008 году было проведено знаменитое исследование российской элиты под руководством Михаила Афанасьева. Когда обсуждались результаты этого исследования, известный социолог, математик, глава фонда «Индем» Георгий Сатаров сказал на публичном обсуждении: «Если бы я по-прежнему был помощником президента, то, обработав результаты этого исследования, я бы немедленно позвонил президенту и сказал: у нас с вами проблема — это военные».
Или вот что вы знаете об успешных сколковских проектах, запущенных в серийное производство?
Сколково — технический проект, который может быть интересным, но дело закончится выставкой достижений народного хозяйства. А ведь такие выставки — это штука довольно дорогая. В советские времена бывало, что один космический аппарат мог стоить годового жилищного строительства в стране.
Чтение в этот раз совпало с периодом обсуждения поправок в конституцию. О конституции в книге тоже было сказано:
Согласно теории общественного выбора, которую ещё 30…40 лет назад разрабатывали Джеймс Бьюкен и Гордон Таллок, конституционный договор — это сговор элит. Даже миллион граждан, не говоря уже о ста пятидесяти миллионах, не в состоянии о чём бы то ни было непосредственно договориться. Поэтому изначально в заключении пакта участвуют небольшие, организованные и влиятельные группы, которые имеют разные взгляды и интересы.
Но сама книга не о конституции и вообще не о формальных законах, а о том, что не записано на бумаге, не кодифицировано. О том, чего в России мало, что в ней не развито — об общественных институтах и, в частности, о надконституционных ценностях.
Российские надконституционные ценности пока не выявлены. Как это сделать? Очень часто подобные шаблоны можно обнаружить, например, в преамбулах конституций. И французы, и американцы — либеральные нации, но у них по-разному формируются эти вещи. Если во Франции это «свобода, равенство, братство», то в Америке человек обладает правом на «свободу, собственность и стремление к счастью». Причём это не просто фраза, которую написал какой-то умник два века назад, а теперь её повторяют в школах. Это работает в реальной жизни. В Калифорнии, которая почти 20 лет прожила без государства, вроде бы не действовала конституция Соединённых Штатов, но действовали две системы раздела найденного золотого песка — долевая, если старатели действовали вместе, и поземельная, если каждый столбил свой участок. Так вот, даже при долевой системе, если кто-нибудь из старателей находил самородок, он не поступал в раздел. Почему? Потому что каждый американец имеет право на счастье. Он слиток нашёл! Никакие системы регистрации прав здесь уже не действуют, в силу вступают надконституционные ценности.
В связи с этим предложение патриарха упомянуть в конституции бога мне не кажется дурной идеей. Это хотя бы какой-то ориентир, что лучше, чем не иметь вовсе никакого. Строго говоря, государство у нас сейчас и так не очень светское, церковь с ним срослась; религии не равны (Рождество — выходной), в гимне, как верно заметил Кирилл, тоже бог упоминается.
Автор говорит, что в России не сформировалась нация со своими надконституциональными ценностями. Мне кажется, что это не совсем корректно. Русская нация во времена Империи прекрасно себе существовала вместе с ценностями и институтами, но только после революции всё это изуродовали, создав советского человека. Ну и национальное самосознание куда-то пропало. И ценности. И институты.
Такая модель общества была выгодна большевикам с их плановой экономикой и чекистским мышлением. Выражение Георгия Федотова «Россия придумала способ осуществлять прогресс, не расширяя свободы», относившееся к самодержавию и крепостничеству, они как будто бы взяли за главный принцип. Это выгодно номенклатуре и связанным с ней группам и невыгодно всем остальным. Поэтому и общественные организации были на самом деле не общественными. А некоторые и до сих пор такими остались.
В отличие от среднего класса, элиты могут использовать заграничный набор институтов и выбирать из них лучшие: техническое регулирование в Германии, банковскую систему в Швейцарии, суд в Англии, финансовые рынки в США. И пока у элит есть возможность использовать эти международные институты, они будут препятствовать нормальному институциональному строительству внутри страны, чтобы выдавливать из неё доходы, которые потом можно использовать на международных рынках.
Пока же мы имеем тромб — сакральное государство, который является ценностью, препятствующей развитию, потому что невозможно улучшить то, что нельзя трогать руками.
Интересная перекличка получилась с книгой из предыдущего поста:
Когда экономисты увидели «таблицу Мэддисона», они ахнули. Стало очевидно, что большинство стран мира делятся на группы, причём деление это очень чёткое. Первая группа идёт по высокой траектории и стабильно показывает высокие экономические результаты. Вторая группа настолько же стабильно идёт по низкой траектории, в неё зачастую входят традиционные страны, которые попросту не ставят задачу иметь высокие экономические результаты, а делают упор на другие ценности — семейные, религиозные и т. п. Получается, что есть своего рода первая космическая скорость, которая позволяет держаться на орбите, но не более того, и вторая космическая скорость, которая позволяет выйти в открытый космос. Но есть и третья, наиболее волатильная группа стран, которые всё время пытаются перейти из второй группы в первую. Они вышли из состояния традиционности, но никак не могут завершить модернизацию.
Интересно было бы сопоставить вот эти три группы Мэддисона с тремя группами Фромма, есть ли какая-то корелляция.
Несколько лекций и статей Александра Аузана опубликованы на Постнауке, посмотрите тоже, очень любопытно.
Оформление
Вся книга отпечатана в одну краску (чёрную), кроме спонсорских вставок в начале и в конце. Они в две краски — ещё добавился фиолетовый пантон. Тонкий контрастный шрифт вывороткой на рыхлой бумаге смотрится не очень. А чёрный текст так вообще теряется на заливке.
Вёрстка аккуратная, читать комфортно. Фотографировать только не очень удобно, одной рукой книгу раскрытой не удержать, КБС.
Есть несколько недосмотров, например переносы наращений («1990-е») на новую строчку. И почему-то очень высоко находятся тире.
Я люблю, когда в издании (книга ли это, журнал или газета) указываются использованные шрифты. Здесь это реализовано иначе: указаны не названия, а авторы — Алексей Чекулаев и Дмитрий Растворцев (автор многих шрифтов для «Эсквайра»).
В книжке несколько раз использовался логотип придуманного издательства, отсылающий одновременно к логотипу издательства «Просвещение», эмблеме на советской школьной форме и ромбическому значку за окончание вуза. Выглядит несбалансированно — все линии тонкие, а E слишком жирнит.
Эту книгу не продаю (и почитать тоже не дам, состояние не позволяет). Но есть ещё несколько десятков книг, от которых избавляюсь.
☉
Единоразово поддержать выпуск книжных рецензий — форма ниже, для регулярных автоматических подарков — Бусти.
