Не знаю, как эта книга попала ко мне в дом, но я её прочитал. Она может быть интересна тем, кто занимается развитием городской среды как ответственный горожанин, проектировщик, предприниматель или чиновник.

Мне знакомы ещё две книги, в которых рассказывается о том, как низовые инициативы преобразует города (если вы знаете ещё какие-нибудь, сообщите в комментариях):

• «Городские совместности: книга рецептов. Стратегии и идеи для создания и поддержания городских совместностей» — купить или заказать её больше нельзя, можно поискать в библиотеках, у меня есть бумажный экземпляр, могу дать почитать, в ней рассказывается о проектах самого разного уровня, там много вдохновляющего, но не всё может быть приземлено на нашу почву;
• «Словарь культурного проекта» — всё в тексте вращается вокруг столицы российской провинции — Урюпинска, тут всё родное, читай-бери-делай. ПДФ книжки можно купить на сайте фонда «Четверг», как добыть бумажную версию — не знаю.

Выходных данных нет

Авторами книги указаны Фонд Центр Архитектуры и Эдгар Бонк Студио. Как короток век цифровых объектов — оба сайта уже недоступны. В тексте вы ещё встретите зачёркнутые ссылки — это те, что были упомянуты в приложении к книге. Я что мог, разместил по тексту (и добавил своих, как обычно), но часть остались неприкаянными: Городская урбанистическая мастерская; музей современного искусства в Варшаве; общество «Улучшай Познань»; фонд «Нормальный город Феномен»; фонд охраны еврейского наследия; центр изучения истории и культуры маленьких городов, я упустил, к каким проектам они должны были относиться.

Также в приложении были ещё ссылки на муниципальные сайты Варшавы, Лодзи, Кракова — видимо, где-то там, в недрах этих порождений бюрократического разума, должна быть информация о некоторых проектах, упоминавшихся в книге, но я это проверять не стану.

Новая жизнь в названии книги несёт два смысла:

• изменившийся политический ландшафт — появление после революции новых субъектов: предпринимателей, негосударственных общественных организаций;
• ревитализация — изменение функций городских пространств, построек. Чаще происходит с бывшими промышленными предприятиями — как отдельными строениями, так и с комплексами — тогда обычно фасады сохраняются, а интерьеры меняются; реже — с жилыми городскими кварталами или рекреационными зонами.

Во вступлении проводится идея, будто все двадцать проектов (отобранных из сотен им подобных и не менее достойных по всей стране) запускались и успешно реализовались исключительно благодаря активности жителей. Но если внимательно посмотреть описания проектов, то будет видно, что это не так. Да, некоторые проекты продвигались снизу вверх, но некоторые — инициировались городскими властями, а местные сообщества вовлекались в работу, обсуждение. И у меня складывается впечатление, что это было организовано не так бездарно, как «соучаствующие» «проектирования», которые проходят в Иркутске.

У нас проектировщики, мэрия, депутаты не могут доверить народу даже выбрать названия для бассейна или место установки бессмысленной стелы. На этапах принятия решений всё идёт тем же путём: негласно, кулуарно что-то решается, затем неожиданно, без подготовки и широкого информационного освещения, собираются для галочки какие-то люди, которым заранее даже не выслали материалы для ознакомления, потом одно-два коротких выступления со стороны проектировщиков и дальше или людишкам дают возможность высказать хотелки в рамках уже принятых решений (например, наклеить стикеры со скамейками и велосипедами на карту), или позадавать вопросы. В таком подходе нет ни соучастия, ни проектирования.

Или другой пример: решил вот город несколько лет назад реновировать Рабочее и ревитализировать некоторые объекты на его территории. Что об этом знают жители Иркутска и самого Рабочего? Где публикуется информация о ходе работы? Где посмотреть на онлайн- и офлайн-дискуссии? Как поучаствовать в исследованиях и как вынести проектные предложения? Может быть, собираются какие-то круглые столы раз в месяц, может быть, делаются доклады жителям развиваемого района?

Опыт, описанный в книге, говорит, что проектировать общественные пространства, кварталы и районы можно и нужно, привлекая людей по-настоящему, а не для галочки. И такое возможно и в мелких городках, и в столице (Иркутск для сравнения).

Ниже я кратко перескажу каждую из двадцати глав книги, в конце выложу фотографии не избранных (как обычно делаю), а всех разворотов, чтобы вы могли прочитать о проектах так, как это было написано в самой книге, посмотреть иллюстрации проектов.

Гданьская судоверфь

Важное для современной Польши место: здесь сформировался профсоюз «Солидарность», который сверг коммунистический режим в 1989 году.

Символизм этого места не спас предприятие от банкротства в 1996 году. После территорию начали застраивать. Именно застраивать, а не ревитализировать: сносили старые корпуса. В 2004 году институт искусств «Остров», основанный фондом «Остров Прогресс», начал движение за сохранение оставшегося культурного наследия. Он проводил общественные дискуссии, выставки, мастер-классы. Участвовали горожане, культурные деятели и сами девелоперы. Эта активность привела к тому, что в 2011 году мэрия создала Совет заинтересованных сторон молодого города — в него вошли владельцы и пользователи территорий. Этот совет следит, чтобы инвестиции шли на пользу с урбанистической, социально-культурной точки зрения. В статье не сообщается, в чём это выражается, но как пример приводится создание Европейского центра солидарности — просветительского центра и музея революции 1989 года.

Дом культуры в районе Служев, Варшава

Ещё в 70-е годы это была незастроенная территория, но потом здесь появился микрорайон «советского» типа на двадцать тысяч жителей.

В конце 80-х были уничтожены последние объекты догородского периода. Жители остались без памяти места: прошлое ни в чём не отражалось, как будто ничего до этих многоэтажек здесь не было. А дом культуры «достался» коммерсанту, который ревитализировал его как мог, лишив местных жителей площадки для проведения культурных мероприятий.

Несколько лет активисты проводили что-то во дворах. А в 1993 году муниципалитет сдал им в аренду бараки, которые остались от строительства метро. Следующие двадцать лет культурная жизнь района в них и проходила. Было наглядно показано, что потребность в таком месте есть, что побудило власти построить в десятых годах настоящий дом культуры. Проект опирался на историю места: ДК был не одним бетонно-стеклянным зданием, а комплексом невысоких построек, отсылающих к традиционным сельскохозяйственным строениям. Там есть всё, что бывает в обычных домах творчества: театральные, керамические и прочие кружки, — и кое-что специфическое: общественный огород и выгон с козами.

Деятельность общества «Разблокируй», Варшава

Во время последней мировой войны ⅔ Варшавы было уничтожено. И не все здания восстанавливали в старом стиле. Сейчас большая часть площади города застроена типовыми многоквартирными домами. Люди, живущие в таких домах, точно так же мало знают друг друга, как и у нас в стране. Марлена Хаппах (иногда встречается написание Хаппач) и Общество в пользу улучшения жилищной среды «Разблокируй» решили побороться с этим, чтобы объединять людей для совместной деятельности.

В книге описывается только одна акция, но мне она очень понравилась. Общество «Разблокируй» собрало архитекторов, урбанистов, социологов, построило в зелёной зоне одного ЖК макет трёхкомнатной квартиры в натуральную величину и проводило там дискуссии, кулинарные мастер-классы, а специалисты рассказывали, как лучше зонировать квартиру в имеющихся ограничениях, как озеленить балконы и приспособить их для себя (судя по фото, стеклить их запрещено по-настоящему, а не как у нас). Акция имела большой успех, и в следующем году такой же модуль собрали в другом районе.

Люди не только решали какие-то свои вопросы, связанные с оптимизацией пространства в типовых панельках, но ещё и знакомились друг с другом и решали уже сообща проблемы территории вокруг дома: убирали её, сажали вместе деревья.

Интересно, что хотя все архитекторы, даже те, которые проектируют дома, по сути своей дизайнеры, в России архитекторы-домостроители кривят рылы, если их называть дизайнерами. Потому что дизайнеры — это какой-то низкий жанр, дизайнерами могут быть только ландшафтные дизайнеры, дизайнеры интерьеров и дизайнеры ногтей. А вот архитекторы — это совсем другое дело, поэтому не надо называть дизайнерами тех, кто занимается зданиями и бровями. В Польше же все дизайнеры, кто работает с пространством, — архитекторы: архитекторы домов, архитекторы интерьера, ландшафтные архитекторы.

Деятельность фонда «12 каменный дом», Быдгощ

Улица Познаньская — часть федеральной трассы, и на ней не было мест для прогулок. Вдоль улицы расположены старые трёхэтажные дома, чернеющие от выхлопов. В доме 12 поселился архитектор Шимон Мушиньский и открыл на первом этаже паб с местным пивом. Место стало популярным, и Шимон среди многочисленных посетителей нашёл единомышленников.

Вместе с ними он в 2013 году организовал фонд и занялся реставрацией дома. Помещения отдали молодым художникам под мастерские или для иных целей. Кто здесь работал, не платил аренду, но часть прибыли отдавал на восстановление. В доме базировались мастерская кооператива ремесленников, ремонтирующих и продающих антикварную мебель и другие предметы быта; фотогалерея; клуб-кафе. Был и бесплатный общественный коворкинг. Со временем фонд вышел за пределы дома и начал организовывать целый ремесленный кластер для объединения предпринимателей, занимающихся проектированием, рукоделием и консалтингом.

Я не смог вспомнить аналогичного проекта в Иркутске, разве что просуществовавший несколько лет Дом А. Расскажите, если знаете подобную историю восстановления дома, в Иркутске или в России вообще, пусть даже и не объекта культурного наследия.

В 2014 году Быдгощ посетил Илья Варламов, в его фототчёте я не нашёл описываемого дома, а было бы интересно посмотреть.

Офф Пётрковска, Лодзь

На месте старинной фабрики тканей, закрытой в 1990 году, в 2011 году сделали пространство, похожее на иркутский Доренберг. Здесь проводятся концерты, ярмарки, демонстрации мод, кулинарные мастер-классы. На территории работает фермерский базар, на первых этажах — магазины с хендмейдом, бутики, кафе-клубы, галереи и рестораны. На остальных этажах — мастерские и выставочные залы.

Проект был инициативой коммерсанта, владельца территории, а не администрации или горожан. В Иркутске было так же.

Скульптурный парк в районе Брудно, Варшава

До 2009 года в этот район города никто не ездил, чтобы «провести время»: смотреть там было не на что. В 2009 году Павель Альтхамер устроил в одном из микрорайонов в зелёной зоне на 25 га скульптурный парк, в котором круглосуточно экспонировались современные работы мирового уровня. Представьте, что в Рабочем или в Ново-Ленино появятся работы Моники Сосновской, Олафура Элиассона, Риркрита Тиравании, Йенса Хаанинга, Сьюзен Филипц, Романа Станчака, Аи Вейвея.

Это не то же самое, что сквер кичёвых скульптур за зданием Русско-Азиатского банка — такой экспозиции не место в центре Иркутска. У иностранного туриста стоящие плотнячком золочёные болванчики вряд ли вызовут такой интерес, что он пойдёт смотреть на них специально, — разве что заглянет в этот зелёный дворик, проходя мимо. А вот если на обширной территории будут расставлены оригинальные работы современных художников со всего мира, это может кого-то побудить даже остаться на лишний день в городе.

Музей промышленной архитектуры «Эксплозиум», Быдгощ

В 1939 году на оккупированной территории Польши немцы построили огромную оружейную фабрику. Площадь — 23 км², множество зданий, тоннелей, сотни километров дорог и железнодорожных путей. После войны объекты были законсервированы. В 2004 году на части территории устроили технопарк, для этого — разрушали военные постройки.

Два краеведа решили сохранить память об этом месте и устроить подземный туристический маршрут. Власти одобрили идею, и через некоторое время появился первый в Польше музей промышленной архитектуры. В него вошло двадцать семь зданий, соединённых дорожками и подземными тоннелями.

Ревитализация Мельничного острова, Быдгощ

В этом проекте, в отличие от большинства других, не прослеживается влияние каких-то общественных организаций или активистов. Видимо, или девелопер сам решил создать такую территорию, или это воля городских властей. Началось с постройки на берегу реки здания банка по проекту мастерской Буланда. А затем начали меняться прилегающие участки.

На одном из островов близ центра города остались объекты культурного наследия: мельницы, амбары и склады — их сохранили, сделав точками притяжения. Реку и остров расчистили, восстановили канал, построили три мостика, три музея (археологии, денег и искусств). Появились велодорожки, амфитеатр, пристань для яхт, рестораны.

Ревитализация района Заблоце, Краков

Тоже проект без упоминания низовых инициаторов. На базе старого промышленного района появился почти Доренберг (почти — потому что здесь планировалось ещё и жильё). Территория должна была развиваться по двум направлениям: восточное — административные здания и гостиницы, западное — жильё и предприятия сферы услуг.

Ключевое место — эмалевая фабрика Оскара Шиндлера. Также здесь разместились музей современного искусства «Моцак» и центр документации искусства Тадеуша Кантора «Крикотека». Появились точки притяжения — появились туристы. Появились туристы — появились деньги. Появились деньги — появились новые инвесторы. Они не сносят исторические здания — ревитализацируют их с упором на жилую функцию, а не на торговую.

В Знаменском предместье Иркутска, вдоль берега Ангары, тоже есть промышленные территории, которые можно было бы ревитализировать с развитием жилой функции. Но у нас застройщики пока ещё не умеют так думать.

Тропа у берега Вислы, Варшава

Проект, который тоже состоялся благодаря муниципалитету, а не активистам. Этот проект имел шансы быть реализованным «официозно», но благодаря активисту, аффилированному с муниципалитетом, получилось по-человечески.

Правый берег Вислы был дик и безлюден. И наступило время, когда решили эту территорию развивать. Драйвером проекта выступил ландшафтный дизайнер Марек Пивоварский (позже он станет уполномоченным мэра по делам благоустройства прибережья Вислы). Он решил обойтись минимумом средств: устроил 8-километровую прогулочную тропу, использовав несколько тонн песка, которым посыпали поверхность дорожек, и ветвей, из которых сплели ограду, укрепляющую побережье. Ну буквально же скато-дендральный (рамусо-фекальный) метод!

Место ожило. Теперь здесь стали проводить время не только одинокие рыбаки, а ещё бегуны, велосипедисты. Стало больше людей — стало безопаснее, стало больше прогуливающихся. Появился трафик — появился бизнес. Так заросшая овражная зона за несколько лет облагородилась: появились три пляжа, летние клубы и кафе, концертные и танцевальные площадки, барбекюшные зоны, волейбольные и бадминтонные площадки, рампа для скейтбордистов.

За то время, что я исследовал городскую среду, я пришёл к выводу, что у людей существует большой запрос на «дикие», «ничейные» территории, и лучшее, что может сделать администрация, это не покрывать всё ровным слоем благоустройства из гранита и фсиновских мафов, а просто убрать весь мусор (настоящий мусор, а не то, что им считают таджикские дворники и колхозники из КГО и управляшек), организовать места для сбора нового мусора и своевременно его вывозить. Этого уже достаточно. И потом нужно смотреть, куда развивается территория, какие у неё пользователи, какие сценарии.

Эти пользователи и есть главные исследователи и проектировщики, от них и нужно отталкиваться. Что Пивоварский и сделал. Без огромных вложений, «самотёком» он создал самое популярное место отдыха в столице. Вот его кредо:

Инвестиции, стоимость которых составляет 1% всех проведённых работ, могут изменить окружающую действительность в 80% случаев.

А ещё он достоин уважения за то, что не миндальничает с захватчиками:

Пивоварский находит время для того, чтобы выслушать все мнения, при этом не боится принимать рискованные или непопулярные решения. Так было, например, тогда, когда в связи с обустройством велосипедной дорожки следовало удалить 1500 самосеек клёна ясенелистного (клёна американского).

В Иркутске подобный подход к проектированию и развитию хочется применить прямо сейчас — к прибрежной территории от Академического моста (в районе спорт-парка «Поляна») и до плотины ГЭС (ну или хотя бы до Кузьмихи, в районе Тёплых озёр) — свежая статья об этой идее на Ирсити.

Приход св. Яцека, Бытом

Как могла бы выглядеть территория у Казанской церкви, например, если бы у настоятеля был вкус. Для тех, кто не был в Иркутске, сообщу, что ночная подсветка куполов этого восстановленного храма как у шапито, во дворе — зверинец с песцом и чёрным лебедем, а также скульптуры цыганского барокко.

Ксёндз костёла св. Яцека вместе с прихожанами отремонтировал храм, затем привёл в порядок кладбище. После чего настоятель решил построить многофункциональный Дом прихожан. В нём разместился, например, музыкальный кружок для инвалидов. Проект подготовило бюро «Медуза Груп».

Реконструкция улицы Тачака, Познань

Улица Тачака небольшая, триста метров, параллельна центральной улице города.

Первые этажи — кафе и рестораны. Но тротуары были запаркованы, а проезжая часть — разбита. Это не выгодно ни городу, ни бизнесу. Поэтому владелец кафе «Тачака 20» обратился в 2012 году через соцсети с предложением о реконструкции улицы. К предложению присоединились другие рестораторы и бизнесмены, через время к ним подключились и власти. Уже в следующем году улице изменили статус, она стала жилой зоной. Ограничение скорости в 20 км/ч (без возможности превысить её вдвое, как у нас), приоритет — пешеходам и велосипедистам. На улице появились скамейки, кадки с цветами, летние веранды. А ещё через год власти и общественность организовали конкурс и реконструировали Тачака. Улица-парковка превратилась в улицу — общественное пространство.

В Иркутске же год со скрипом идёт устройство всего-то лишь парклета на Немчиновской (ныне — Киевской) (первого парклета в городе, а на дворе 2022 год, уже Урюпинск у себя поставил). А всё остальное, что описано в этой истории, — просто фантастика для наших реалий.

Ревитализация комплекса Ксенжи Млын, Лодзь

Ещё один проект ревитализации старых промышленных зданий: остатков империи Кароля Шейблера. Комплекс ценной застройки на нескольких десятках гектаров, кандидат на внесение в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. В 2003 году здесь были офисы, склады и пожарка. Со временем это стало больше похоже на Доренберг, только с уклоном в жильё. Из общественных организаций здесь базируются Центр дизайна Лодзинской академии искусств, творческие мастерские, клуб «Ксенжи Млын», Дом туриста.

Маршрут деревянной архитектуры в Тыкоцине и окрестностях

Главной достопримечательность Тыкоцина была старинная синагога. Но в городке сохранились и другие объекты деревянной архитектуры. Осталось не так много: владельцы часть домов разобрали, часть — покрыли всяким профнастилом и пластиком, чем нарушили их исторический облик.

В 2010 году общественники решили сохранить наследие. Они основали фонд Центр изучения истории и культуры маленьких городов. Они отреставрировали дом 1885 года на рыночной площади, где устроили инфоцентр.

Затем фонд создал маршрут деревянной архитектуры из тринадцати наиболее ценных зданий, выпустил путеводитель с историей домов и людей, которые в них жили. Дома превратились в музеи: в них сохранились интерьеры, утварь.

Сейчас фонд работает над тем, чтобы весь город был признан памятником истории и культуры — как наш Суздаль, например.

Модернизация синагоги в Замосци и создание Хасидского пути, Замосць и Юго-восточная Польша

В 2006 году Фонд охраны еврейского наследия инициировал проект Хасидского пути. На момент публикации книги он протянулся на 1000 км и охватывал 28 местностей. Маршрут объединяет города с синагогами, молитвенными домами, миквами и киркутами. В 2010 году фонд отреставрировал синагогу в Замосце и разместил там Информационно-туристскую службу, организовал культурный центр.

Общественная концепция ревитализации Венглувки, Белосток

Новая жизнь ещё одного военного объекта, площадью в девять гектар. Десять лет его обживают активисты и стартаперы. Здесь разместились частный музей техники, скейт-парк, клуб ныряльщиков, международный культурный центр (сотрудничает с Белоруссией и Украиной), много лет проходит фестиваль клубной музыки.

Пока комплекс работает только в тёплое время, потому что не отапливается. Но то, что место живёт, побудило власти спланировать проведение теплового луча для реализации общественной концепции «Креативное Подлясье». О том, какой должна быть эта территория, обсуждалось несколько месяцев со всеми сторонами: нынешними пользователями, белостокцами, чиновниками, экспертами, инвесторами. Жилья здесь не планировалось, планировался Доренберг со спортивным комплексом, концертным залом, мастерскими, офисными помещениями, научно-технологическим парком и музеем памяти о Сибири.

Перестройка парка Тысячелетия, Зелёна-Гура

В 1957 году в Иркутске на месте кладбища построили ЦПКиО (сейчас Центральный городской парк находится на островах Ангары).

В шестидесятые братские социалистические поляки построили в Зелёна-Гуре на месте кладбища парк культуры и отдыха.

В 2012 году поляки подумали, что с территорией в своё время поступили неправильно и надо что-то исправить. Фонд «Салоны» вместе с местной галереей современного искусства и мэрией организовали «проект социальных консультаций». Было организовано больше десяти встреч, мастер-классов с участием экспертов и обычных жителей города: мамочек, школоты и бабок. По результатам подготовили отчёт, который лёг в концепцию реновации парка.

По мне — это самый мутный проект из описанных. Кладбище не стало кладбищем, осталось парком с развлечениями. Мне не по душе и то, что тут Олег Борисович Бадула наворочал у нас с (Иерусалимским парком). Но мне кажется, иркутский результат по духу ближе к тому, что должно быть на месте кладбища. Но только по духу. Всё остальное у Бадулы вышло плохо. У поляков же (судя по описанию в книге) получилось наоборот.

У нас никакого проектирования и соучастия не было. Разработчики просто поставили общественность перед фактом: вот мы такое планируем. Какие там пользователи есть, какие сценарии сложились — какая разница? Священники о таком не думают, потому что это не их задача, а стареньких членов Союза архитекторов про такое не учили думать. Поэтому на мои вопросы на этих «общественных слушаниях» Олег Борисович отвечать не стал, а ушёл от ответа в духе «Чего вы ко мне привязались? Мне как попы́ сказали сделать, я так и делаю».

Пассаж Розы, Лодзь

Ещё один проект на той же Пьотровской улице. Какая-то скукота, думаю, авторам книги стоило бы включить вместо этой истории другую. Тут никакого активизма и самоорганизации. Просто предприниматели пригласили художницу сделать декор фасадов зеркалами, та привлекла к работе жителей и студентов — и всё. Что-то подобное у нас, в Иркутске, делает керамическая студия «Ноа».

Парк отдых «Зум природы», Янов Любельски

Мэр города пообщался с жителями и понял, чего не хватает городу. Привлёк финансирование и сделал первый в Польше интерактивный научный центр, посвящённый экологии. Туристы со всей страны приезжают, так хорошо вышло.

В книжке мало фотографий, посмотрите проект на сайте бюро разработки, там интересно и всё можно рассмотреть.

Реставрация Сьёротки в Познани

Опять же это изначально проект муниципальных властей по включению отрезанной исторической части города в зону влияния современного города. Но после старта проекта к его развитию подключилась общественная организация Врата Познани. Они вместе с инвесторами создавали маркетинговую стратегию развития территории.

Оформление

Книжица выглядит странно начиная с переплёта. Обложка у неё такая, какая бывает на блокнотах, записных, телефонных книжках. Я такие никогда не делал и даже не знаю, как называется этот материал, какое нужно оборудование для работы с ним: резать, запаивать края и петли у корешка. Скреплена без шитья, только склейка. Хочется такую маленькую раскрыть посильнее, чтобы фотографии рассмотреть получше, а это опасно, книжка может и посыпаться.

Материал переплёта не очень приятный на ощупь, но и не противный: просто синтетика и синтетика. Он немаркий, обычная грязь с него стирается легко, но и на лице, и особенно на спине на моём экземпляре видно перетискивание краски с каких-то других книг или документов. Чернила прямо вошли в структуру обложки, надо попробовать спиртом оттереть.

Надпись на корешке не в русской традиции, вверх ногами

Затрудняюсь также ответить, каким способом печатали текст. Я бы делал шелкографией.

Жёлтого текста внутри много. Отпечатана книга в четыре краски, но я бы печатал в пять красок: этот жёлтый бы делал пантоном: он был бы совсем-совсем одинаковый на всех страницах и был бы более плотным. Второй ключевой цвет (алый) можно оставить цмиковым — каждый дополнительный цвет повышает стоимость производства, с алым этого можно было и не делать, он появлялся не так часто.

Бумагу подобрали подходящую: не меловку поганую, а офсетку, плотностью около 100…120 г/м². И фотки не просвечиваются, и тактильно приятно.

Текста очень мало, поэтому его верстают обычно не на всю ширину, а где-то на две трети полосы. Вёрстка в целом соответствует нормам русского языка и русской типографики, но есть несколько недочётов: метранпаж легко относится к тире в начале строчки, в одной из цитат используются ‘неправильные кавычки’ (что интересно, такие одинарные нехарактерны и для польского языка), есть пара опечаток и несколько неточностей редакторского характера.

Используется, мне кажется, одна гарнитура, в составе которой есть обычный гротеск разных насыщенностей, курсив и трафаретное начертание. Буквы в шрифте симпатичные, хотя некоторые не совсем традиционных форм (л, ц), это не бросается в глаза и может быть оправдано тем, что это про всякие низовые инициативы и там допустимы шероховатости (оттуда же и трафаретность). Вообще, я ожидал от наших восточноевропейских товарищей меньшего.

Работа с иллюстрациями очень странная. Плашки с текстом закрывают почти всё изображение, остаются только небольшие поля. Что хотел сказать автор — не понимаю.

В книжку вложен лист стикеров с персонажами, что используются на форзаце.

А ещё в книжке почему-то лежал стикер проекта «Маршрут старухи». Люблю, когда от предыдущего читателя или ещё как-то случайно в книге остаются листочки-закладки, как эта. Заинтересовался, что это за маршрут, — мне понравилось, я бы поучаствовал.

Каптал и ляссе жёлтые.

Эту книгу не продаю и читать не дам, но есть в моей букинистической лавке другие на отдачу и продажу.

☉
Форма для единоразового взноса в поддержку выпуска книжных рецензий — форма ниже (потребуется регистрация в Юмани даже для отправки с банковской карты), для ежемесячной подписки — Бусти.