В сентябре прошлого года «Иркутская слобода» отмечала десятилетие, так что в этом посте я наконец подведу итоги первых десяти лет этого проекта. Я хотел приурочить его к дате официального открытия (какое-то сентября 2021 года), но редакционная коллегия на нескольких голосованиях выбирала другие темы: о «социальных» «предпринимателях»; удалённый по цензурным соображениям материал; о фильмах про женскую месть; о покраске бордюров; о частных перевозчиках; о том, чем мне люб Иркутск; о том, как красить заборы и спилы на деревьях.

И только сейчас пост о годовщине исторического квартала получил достаточную поддержку. Пусть задержка на десять месяцев вас не смущает: перерезание ленточки осенью 2011 года было скорее техническим. Строительство и внешняя отделка объектов продолжались и в 2012 году, а сам квартал так и вовсе до сих пор не завершён.

Фотографии Лены Мироновой-Ходиной за неделю до официального открытия. Не всё готово

Интересно, что статья об этом квартале в Иркипедии очень маленькая и неинформативная. А статья в Википедии неточная и устаревшая: не обновлялась с мая 2018 года. Хотя, казалось бы, такой выдающийся проект должен быть освещён подробно. Но делать это с каждым годом сложнее: некоторые сайты, на которые были ссылки, не работают, их нет даже в веб-архиве (ряд публикаций, на которые я опирался, доступны только там).

Этот пост состоит из нескольких частей. Сперва расскажу об истории квартала, его названиях и про идею реновации. В следующем посте (черновик почти готов) расскажу о том, получилось ли из этого сделать какую-то франшизу или вдохновить другие города на подобный эксперимент; покажу фотографии пяти- и десятилетней давности и снятые в 2022 году объекты в том же ракурсе, а также порассуждаю что пошло не так и как этого можно был очень избежать.

А пока, для погружения в атмосферу, включайте звук прогулки по этому кварталу. Я обошёл его по периметру кругом и по двум внутренним аллеям насквозь.

История и планы

Предыстория

Этот квартал начал осваиваться в середине 19 века, заселение шло со стороны более пологой Зимне-Байкальской улицы (ныне 3 Июля), постепенно усадьбы поднимались и по Летне-Байкальской (ныне Седова). Хотя в основном здесь были деревянные здания, квартал не пострадал во время великого пожара 1879 года, когда выгорел центр города. Обычно дома имели фасады в три окна, реже — в пять. К ним пристраивались сени. Одноэтажные дома возводились на подклети — полуподвальном этаже. Во второй половине 19 века стали строить двухэтажные усадьбы, часто с мансардами или балконами. Иногда в задней части особняка располагался антресольный этаж — всё это делали для увеличения площадей для сдачи внаём. Самый большой и единственный в квартале трёхэтажный каменный дом Сусленникова (с ювелирной мастерской Алексеева) находился на Летне-Байкальской, 36 (сейчас на этом месте двухэтажное каменное здание).

Основное назначение квартала — жильё. Здесь жили и хозяев усадеб, и арендаторы, в массе — люди невысокого социального статуса: мещане, крестьяне, отставные военные, мелкие чиновники, ссыльные. Располагались в квартале и мастерские (кроме упомянутой ювелирной, ещё портняжная, мебельная), концентрировались они в районе улицы Мастерской (ныне Кожова), на разных её сторонах ещё в начале 20 века работали слесарная, переплётная и две сапожные мастерские. Больше кустарных производств и кузниц находилось ниже, у Ангары, куда и вела Мастерская улица. Разумеется, в квартале были и лавки для обеспечения околотка: бакалейные, молочные, мясные и рыбные, торговали вином.

Ещё царское правительство собиралось изменить назначение части этого квартала. В 1899 году городской плановой комиссией был составлен проектный план города, которым было предусмотрено строительство новых улиц, расширение и благоустройство старых, упразднение некоторых переулков, образование площадей и скверов на месте снесённых построек. Тогда предлагалось ликвидировать «косой квар­тал между Мастерской, Средней и Верхней Амурской, обратив его в сквер» (современный квартал № 130а — только этот кусочек, а не как думают некоторые краеведы и гиды). Но это не реализовали.

Раньше квартал 130а не был обособлен. Это сейчас он отрезан широкой дорогой: образовавшийся в 19 веке проулок в разное время хотели и ликвидировать, чтобы не разрывать квартал, и расширять. Победил последний вариант — так 130 квартал получил узнаваемую треугольную форму, а принадлежавший ему и тяготеющий к нему до сих пор кусочек оказался исключён из проекта реновации.

В северной части квартала, на месте Бабра, было Лютеранское кладбище с могилой первого губернатора Иркутский губернии Карла Львовича фон Фрауендорфа. Рядом находились требующие восстановления разрушенные коммунистами Амурские ворота. Из сохранившихся памятников поблизости осталась только Крестовоздвиженская (Крестовская) церковь.

Квартал долгое время оставался деревянным одно- и двухэтажным. Он избежал и грубого вторжения советской типовой или павловской застройки, и появления российскофедеративных капромовских уродцев.

Фотографии советского периода с Паствы

Благодаря большой площади, сохранности старого архитектурного фонда, интересному рельефу и близости к центру города этот «заповедник» стал лучшим кандидатом на роль исторического квартала. Второй кандидат, «Декабристский квартал», не такой выигрышный, поэтому проект и обсуждается уже пятьдесят лет.

Резюме
Это единственный квартал, который находится в центре города, где сохранилась традиционная иркутская деревянная одно- и двухэтажная застройка без внедрения застройки другого типа. Квартал был жилым, с вкраплениями торговли, услуг, производств.

Название

Чаще всего люди используют для ориентирования в городе неофициальные, народные названия районов (например, Копай), официальные используются реже. (Это тема отдельного топонимического поста.) У этого проекта реконструкции есть два названия: «Иркутская слобода» и «130-й квартал», и оба они плохи. Они плохие, даже если руководствоваться лишь правилами Сарычевой.

Первое, под которым проект начинался, в числе прочих вариантов предложил член комиссии по топонимике Виталий Барышников (тогда руководитель Службы по охране объектов культурного наследия Иркутской области). (Курсивом обозначаю цитату.)

1. «Иркутская слобода». Хотя это был жилой квартал, здесь исторически присутствовали ремесленные мастерские, лавки. На месте Крестовоздвиженской церкви стояла застава, которая определяла границу города.

Никакой слободой здесь и не пахнет. Потому что слобода — это пригородное поселение или район города с самоуправлением (часто — цеховым). Здесь же был городской квартал, не автономный и не монофункциональный.

Апелляция к тому, что Крестовская церковь раньше находилась на окраине города, несостоятельна. К моменту заселения Иерусалимской горы церковь находилась уже в центре города. И поэтому вспоминать прошлое и называть когда-то бывшую пригородную территорию пригородной сейчас — то же самое, что вместо «гуманизм» говорить «симианизм». Ничего, что этическая позиция появилась только тогда, когда люди уже перестали быть обезьянами и стали людьми, — были же когда-то обезьянами, вот и давайте говорить «обезьянизм».

2. «Заморская площадь». «Заморская» потому, что по улице Седова проходил Заморский тракт.

Почему «заморская» — понятно (хотя лучше бы улице Ленина вернули это название). Но почему площадь-то? Ведь в этом квартале три ряда домов, расходящиеся лучами, в разных уровнях. А площадь — открытое ровное пространство, обрамлённое зданиями и зеленью. Это как если бы дверной или оконный проём заложить кирпичом снизу доверху и продолжать называть это дверью или окном.

Тракт, кстати, проходил здесь совсем недолго, когда Крестовоздвиженская церковь была окраинной, а площадь перед ней (ныне асфальтовый пустырь-перекрёсток) была границей города. Но позже Летне-Байкальская была уже рядовой улицей, которая переходила в тракт дальше.

3. «Амурский парк». Здесь находились знаменитые Амурские ворота, построенные к приезду генерал-губернатора Н. Н. Муравьёва после подписания Айгунского договора. Амурские ворота могли бы стать символом города, его брэндом.

Мне нравится идея с чем-то амурским (лучше всего — с воротами, которые в Прекрасном Иркутске Будущего мы восстановим), но почему парк-то? Парк — это зелень, водоёмы и дорожки. В них могут быть строения — и капитальные, и временные — павильоны, беседки. Но здесь же всё наизнанку: очень много домов и очень мало зелени. Это как если бы Гошу Куценко называть волосатым — как так, волос на голове нет? Нос — часть головы? В нём волосы есть? То-то! Поэтому Куценко — с шевелюрой, а сто домов — это парк: вот у нас три ёлки растёт и два чубушника.

Такие вот члены комиссии по топонимике у нас в Иркутске имеются.

Все три предложенные Барышниковым названия не очень, но хуже всех то, под которым эта территория стала широко известна в городе и за его пределами, — Сто тридцатый квартал.

Есть вещи, к которым нельзя допускать архитекторов. Раньше я думал, что их нельзя допускать только к любой работе с буквами, теперь думаю, что к придумыванию названий их тоже лучше не допускать. А меня, соответственно, можно не допускать к строительству зданий, это будет справедливо.

У каждого нормального города есть кварталы. И эти кварталы для бюрократических целей пронумерованы, обыватели же понятия не имеют, в квартале с каким номером живут. Эта кодификация действительно удобна для проектирования: не надо каждый раз давать длинные описания «квартал, ограниченный улицами Фурье, Маркса, Ленина и Победы Терроризма», достаточно назвать одно число. Но это всё для служебного пользования, обычным людям же нужны нормальные названия, а не числовые. Бывают ситуации, когда люди помещаются в искусственную среду, где город с самого начала делится на нумерованные районы, например, Зеленоград. Когда я туда переехал, мне было дико и непонятно, почему такие длинные номера домов (3- и 4-значные), как люди умудряются в них ориентироваться. Но для того, кто жил в городе давно, такая система была родной, и когда он слышал, что я из 412 корпуса, то мог не только понять, из какой я части города, но и достаточно точно определить нахождение моего дома. Если людей с детства приучать, то им и ангарская система будет казаться верхом логичности.

Пока архитекторы работали над проектом, то они там, внутри группы, вполне могли оперировать номерами кварталов — и 130-го, и всех примыкающих к нему (70, 91, 128, 129, 131, 132, 134, 154, 155). Но они зачем-то потащили это в публичное пространство. Так постепенно служебное название, которое должно было остаться только на чертежах, превратилось в официальное.

Если варианты Барышникова ещё как-то пытались быть историчными, то это — нет. И возникли дополнительные проблемы. Например, как быть с иностранцами. В навигации важен принцип последовательности: название на слух и при чтении должно быть максимально похоже. Цифры обеспечивают совпадение только в варианте с чтением, а если какой-нибудь нерусский поймает на улице обычного горожанина и спросит его про One hundred and thirtieth quarter, то рискует быть непонятым и не найти Sto tritsatiy kvartal, а с нормальными буквенными названиями такой проблемы бы не было: турист бы читал Podgornaya, произносил бы Podgornaya и слышал бы близкое Patgorna.

Олег Владимирович Беседин ещё в 2013 году прозорливо заметил, что квартал переименовывается в «Модный». И действительно, когда я проводил предыдущее исследование этого «130-го квартала» (пять лет назад), заметил, что молодёжь часто говорит «Модный квартал», не имея в виду сам торговый центр, а распространяя это название на весь «музейный комплекс под открытым небом». Происходит это потому, что люди стремятся к экономии языковых средств. И если вместо четырёх слогов можно сказать два без потери смысла, то постепенно вариант с двумя слогами в речи начнёт доминировать. «Модный квартал» занимает четверть площади квартала, это значимый объект. Можно возразить, что так говорить неправильно, ведь это всё равно что называть целую квартиру кухней, спальней или кабинетом: любое из этих помещений может занимать четверть квартиры. Это ложная аналогия: у разных помещений в доме разные функции (в спальне не принимают пищу). А функция всего квартала ничем не отличается от функции отдельного торгового комплекса — это покупки, еда и прочие развлечения. Когда человек говорит, что идёт «в модный», а сам идёт в «сто тридцатый», значит, ему по большому счёту всё равно, куда идти: он хочет кутить. Но если ему нужно в конкретное место, то он вообще не будет оперировать названиями кварталов, а скорее назовёт заведение («Камчатка», «Рассольник»).

Название «Иркутская слобода» плохо по той же причине: оно длинное. Если бы изначально форсили как название территории просто «Слободу», я верю, что она бы прижилась. Ведь «Иркуцкая слобода» длиннее, чем «Сто трицатый квартал» и при произношении (важно количество слогов), и на записи («130-й квартал»). А вот просто «Слобода» выигрышнее. И ещё было бы сложнее выдавить слободу варианту «модный»: разница в длине не такая заметная.

Наименование слободы по названию города, кстати, — недоразумение, обычно их называют по местности или по специализации. Поэтому слово «иркутский» из названия можно безболезненно убрать. (Точно так же, как его можно убрать и из названия «Иркутских кварталов», но о них как-нибудь в другой раз, тема очень чувствительная.) Добавление прилагательного места иркутский может иметь смысл, например, в товарах, то есть в том, что может физически находиться в другом городе: иркутский торт может так называться, по той же логике, что и рижский бальзам.

В хорошем названии должно быть одно слово из двух или трёх слогов. Второе слово может присутствовать в полном названии, но должно без проблем убираться (Российская Федерация — Россия). И название должно отражать символ места, поэтому мне кажется, если уж давать кварталу какое-то отдельное название (чего в Иркутске не делали), то лучшим вариантом был бы Амурский квартал. Вот это было бы со знанием истории, с уважением, а в случае с иностранцами — ещё и немного с любовью.

Резюме
Все предлагавшиеся названия для квартала плохи: в них нет истории или логики. Прижившееся название ещё хуже: в нём нет души. Лучшее название квартала — Амурский.

Проект

К началу нашего века квартал, находящийся в центре города, пришёл без инженерных сетей и благоустройства, в основном с деревянными жилыми домами в ветхом и аварийном состоянии и разрушающимися объектами культурного наследия.

По легенде, инициатором проекта реновации в его нынешнем виде был тогдашний губернатор области Дмитрий Фёдорович Мезенцев. Делалось это к «350-летию» Иркутска. Результат объявили огромной победой, потому что изначально на этом участке планировали вернуть кварталу жилую функцию следующим образом: снести всю деревянную застройку и поставить и зигзагообразный 7…9-этажный дом. Также планировалась и ещё более высотная, убивающая доминанту Крестовской церкви, 13…16-этажная переменная застройка (тоже со сносом деревяшек). На одном из этапов обсуждения проекта с малоэтажной деревянной застройкой предлагалось отреставрировать несколько памятников, а остальную площадь — застроить однотипными коттеджами из калиброванного бревна.

Хорошо, что авторский коллектив: (Елена Ивановна Григорьева, Андрей Юрьевич Макаров и Марк Григорьевич Меерович) — продвинул и защитил идею комплексного восстановления квартала № 130.

На первом этапе в работе над проектом участвовал также председатель Совета национальной гильдии градостроителей Юрий Александрович Перелыгин. Говорят, он работал до того над реновацией одного из кварталов Санкт-Петербурга, мистическим образом тоже с номером 130. Однако его фамилии на странице об этом проекте я не нашёл.

Подход команды Григорьевой-Мееровича в отношении деревянных зданий на территории реконструируемого квартала заключается в следующем (по статьям «Продóлжащаяся жизнь деревянного города. Иркутск. Идеология комплексной регенерации квартала № 130 исторической деревянной застройки [ул. 3-го Июля, Седова, Кожова]» и «Принципы разработки и реализации проекта комплексной регенерации исторического квартала Иркутска в границах улиц 3-го Июля, Седова, Кожова»), № 22, 2009 журнала «Проект „Байкал“»: ценные сооружения должны сохраняться и реставрироваться — это памятники регионального, местного значения (а также вновь выявленные объекты культурного наследия, рекомендуемые к постановке на учёт). Сооружения, достойные быть включёнными в список памятников, и здания, не являющиеся памятниками, но играющие роль средовых объектов, должны по решению органов охраны либо восстанавливаться как средовые, либо заменяться на другие, переносимые сюда с других мест.

Поэтому типы работ предполагались следующие:

1. Реставрация памятников.
2. Реконструкция средовых объектов.
3. Перенос памятников с другой стороны расширяющейся Зимне-Байкальской (и, возможно, с других мест).
4. Новодел — изготовление деревянных домов в полном соответствии со старой технологией и в полном соответствии с внешним видом исторических построек; по чертежам, снятым с других памятников, может быть, уже уничтоженных.
5. Новые современные строительные объёмы (подземное эксплуатируемое пространство и надземный переход от Музыкального театра через Летне-Байкальскую).

Юрий Перелыгин ответил тем, кто хотел ввести в этот квартал немножко современной архитектуры: «Я много работаю с европейцами и вижу, что там сейчас специалисты высказывают большие сомнения в новоделах. Чёрт знает что понаделали, теперь приходится исправлять. У нас есть шанс не наделать таких ошибок. Модерн не в том, чтобы построить что-то ультрамодное, а в том, чтобы в старину вдохнуть новые функции».

Планировали оставить тридцать два здания:

• семь объектов культурного наследия регионального значения;
• восемь вновь выявленных объектов культурного наследия, рекомендуемых к постановке под государственную охрану и включению в Государственный реестр;
• семь выявленных объектов культурного наследия, отнесённых к ценным историческим постройкам;
• десять исторических построек, являющихся усадебными элементами.

Ещё восемь зданий, не являющихся памятниками, должны были переехать с Большого транспортного кольца.

Восстановить собирались пятьдесят шесть зданий, из которых три каменных, остальные деревянные. Шестнадцать утраченных домов планировали воссоздать по старинным чертежам.

В квартале планировалось возвращение изначальной, жилой функции. Также в разное время анонсировали, что в домах и подземной части квартала ещё должны разместиться кузнечные, гончарные, берестяные и краснодеревщицкие мастерские; сувенирные лавки, магазины; кафе, рестораны; отели; художественные галереи, музей авиации, культурные центры, мастерская Даши Намдакова с выставочным залом, штаб-квартира фестиваля «Звёзды на Байкале», музыкальный салон Дениса Мацуева; амфитеатр — концертный зал на 1500…2500 мест, кинотеатры, каток с искусственным льдом; подземные и наземные автопарковки; искусственные водоёмы и открытый бассейн; детские центры; венчурное кафе; пункт полиции; общественные туалеты.

Нью-Васюки

На депутатских слушаниях выражалось опасение, что «Слобода» превратится в очередной торговый центр. Юрий Перелыгин ответил, что торговля ни в коем случае не будет превалировать. Дмитрий Мезенцев озвучил похожую позицию: «Вложить столько времени, внимания и творчества в 130-й квартал только для того, чтобы он стал местом продажи китайских кроссовок, — по такому пути мы пойти не можем. Квартал должен жить и быть источником радости, приносить новые впечатления горожанам. Никаких супермаркетов и торговых развалов не предусматривается». («Лол, кек», — можем сказать мы из 2022 года.)

Квартал задумывался пешеходным. От стрелки, где сейчас установлен памятник Бабру, веером расходится четыре основных пешеходных пути: два снаружи и два внутри квартала. Их должны были пересекать мелкие, но частые пешеходные же связи: дорожки и лестницы. Эта «потребительская проницаемость» должна была увеличить мобильность и повысить наполняемость заведений.

Мощение предполагалось гранитной плиткой и с устройством традиционных для исторического Иркутска деревянных настилов. Также сми сообщали о велосипедных и колясочных дорожках (я даже не знаю, что это за новация).

Реализовываться проект должен был не только на деньги области или города, а со значительным привлечением частного капитала: 80 % площадей и объектов планировалось восстановить на средства частных инвесторов.

Иркутскгражданпроект в «Проекте „Байкал“» № 43 (2015 год) в статье «День сегодняшний (с 2010 года)» рассказывает, что гордится работой проектировщиков и в той части, что всем видна, и скрытыми от глаз посетителей инженерными решениями. Это единственная в Иркутске городская территория, которая сформирована как единое общественное пространство. Поэтому он получал за этот важный и сложный проект награды.

Чаще всего вспоминают о том, что «Иркутская слобода» заняла второе место из восьми в списке самых значимых архитектурных проектов России 2012 года. Это правда, заняла. Но нужно учесть, что за авторитет составил этот список, а это был сайт про элитную недвижимость «Майндор» (работал с 2010 до 2018 года). Это из серии, когда сми пишут, что храм в Тельме — лучший в Европе (по мнению производителя штукатурки).

Также говорят, что «Зодчество» в 2010 году присудило проекту Хрустального Дедала. Это не совсем так. В тот год никто не получил эту награду, а «Иркутскгражданпроект» получил немного другую.

Однако отмечу, что «Зодчество» действительно наградило Иркутск но дало другой приз, в другом году и другому проекту.

Резюме
Квартал задумывался культурно-рекреационным с историко-краеведческим уклоном, торговая функция планировалась скорее третьестепенной. Архитектурный облик домов должен был строго соответствовать традиционному иркутскому.

По такому же принципу планировалось сделать и несколько других кварталов в центре города

На этом вводная часть закончилась. В следующем посте мы посмотрим, что и как получилось реализовать. Посмотрим и на историчность домов, и на реальное назначение квартала, и на отдельные элементы: пешеходную доступность, освещение, визуальное и шумовое загрязнение. И я порассуждаю, можно ли было как-то иначе. Если у вас есть какие-то соображения о том, про что обязательно стоит написать во второй части, напишите в комментариях. Особенно интересно будет узнать что-то о вашем опыте арендаторов помещений на этой территории.

☉

В Телеграм-канале материалов больше. Можете также подписаться на ежемесячные пожертвования через Бусти, — сможете даже войти в редакционный совет и влиять на темы и содержание будущих публикаций.